– Верна, досточтимый. Да, у тётки жила до замужества.

– Удивительно, что замуж её взяли, раз она всех дичилась.

– Всех да не всех… Брингбор – человек пришлый, не нашего села уроженец, и коли уж прямо говорить, мутный. О прошлом рассказывает неохотно и скупо. Родом откуда-то с юга, имел свою ферму, овец и коров разводил. Был женат, но случилось несчастье: жена умерла в родах, а вместе с ней и младенец. После того Брингбор по совету то ли родственника, то ли знакомого распродал имущество и пустился бродяжничать. Где был, чем занимался – неведомо. Сам не говорит, а начнёшь допытываться – рукой махнёт, вздохнёт глубоко и тут же о другом разговор заводит. Сперва не хотел я его в общину принимать: а ну как разбойник он или душегуб. Хоть и неклеймёный, да кто поручится? Может, не попался, может, как раз укрыться решил в нашем медвежьем углу… В общем, думал я дать ему от ворот поворот, да Брингбор оказался не лыком шит. Пригласил ваших сотоварищей, правда, из другого нэтэра, и те подтвердили, что никаких злодеяний он не совершал, помыслов худых не имел. Делать нечего, пришлось принимать. Тут Брингбор и объявил, что, как только дом построит (прежде он во времянке ютился), хочет на Эсми жениться, у них, мол, уже всё обговорено, и тётка согласие дала. Но я опять воспротивился. Девица тогда ещё не вошла в возраст, да и к жениху надо было получше присмотреться: сможет ли содержать семью, не охоч ли до баб али до выпивки. Два года глаз с него не спускал, а так и не уразумел, отчего меня озноб пробирает при каждой с ним встрече. Вот ведь, вроде бы, работящий мужик, трудится наравне с остальными, от поручений не отлынивает, пьяным не напивается, в непотребства не пускается, нрава миролюбивого, несклочного, а всё-таки, нутром чую, есть в нём червоточина, только нащупать никак не получается…

– Однако ж выдали за него сироту, – заметил Ринос.

– Пришлось. А куда было деваться? – принялся оправдываться староста. – Эсмиэль при всём честном народе согласие своё подтвердила. Мэрис, тётка её, тоже. Да и опять же, за Брингбором никаких дурных дел не водилось.

– Вы правильно поступили, уважаемый Оллат, вины за вами в этом случае нет, – заверил старосту Тиранай. – Благодарю вас за правдивый и обстоятельный рассказ. А теперь, надеюсь, вы нас извините, путь неблизкий был, притомились мы изрядно…

– Да-да, конечно-конечно, – с явным облегчением воскликнул староста, – да и час поздний, а в нашем возрасте, сами понимаете, не то что в молодости, да…

– Доброй вам ночи, уважаемый Оллат, – проговорил Тиранай, поднявшись на ноги при помощи расторопного Риноса.

Молодой вейди коротким кивком присоединился к пожеланию.

– И вам доброй ночи, досточтимые, – благодушно улыбнулся староста.

Прежде чем вслед за наставником войти в гостевую комнату, Ринос заглянул в смежный с ней чулан, где домочадцы Оллата приготовили постель для возницы.

– Юка нет, – сообщил друин Тиранаю. – Неужели до сих пор в конюшне?

– Сомневаюсь, – проворчал тот, – скорее, отправился на поиски очередной весёлой компании. Не возница, а наказание! С лошадьми обращается грубо, править толком не умеет, за дорогой не следит – все бугры и колдобины пересчитает, – сквернословит, куда ни приедем, везде водит дружбу с оболтусами да забулдыгами. Сколько раз я зарекался брать в долгие поездки малознакомых людей – и снова на те же грабли! Ну, и Марблас – молодец, удружил! Знал же, каков племянничек, а упрашивал. Прекрасно понимал, что не смогу я давнему приятелю отказать.

– Не переживайте, учитель. Уж до самого Барьера добрались, дальше некуда. И обратно как-нибудь вернёмся: Небеса милосердны.

– Ладно, не обращай внимания. Стар я, вот и бухчу по каждому поводу. Давай-ка спать укладываться.

Но вопреки произнесённым словам пожилой вейди не поспешил отправиться на боковую, а принялся что-то нашёптывать. В комнате мгновенно запахло свежей хвоей.

– Заклинание ускоренного сна, учитель? – опасливо поинтересовался Ринос.

– Именно. Сегодняшней ночью нам предстоит кое-куда прогуляться, так что некогда нежиться в постели. Пробуждение через два часа. А для наших гостеприимных хозяев – каскад сновидений, чтобы до утра хватило.

– Значит, мне не показалось, что у сундука двойное дно? – в привычной вейди иносказательной манере уточнил Ринос.

Тиранай хмыкнул.

– Хорошо, если не тройное. Всё, пора ложиться, заклинание вот-вот подействует.

Схоронившийся в дупле старого вяза филин с искренним безразличием наблюдал за тем, как пара двуногих существ, чересчур крупных, чтобы послужить ему добычей, ковыляла по изрытому кротовьими норами лугу в направлении оврага.

Каждый шаг давался с трудом. Раскисшая от недавних ливней почва проваливалась под ногами, засасывала не хуже топи. И вдобавок такая тьма стояла кругом, что небо не отличить было от земли. Если бы не природное чутьё Тираная, вылазка обернулась бы сплошным провалом.

«Хорошо хоть дождя нет, и ветер поутих», – постарался мысленно приободрить себя Ринос.

Через четверть часа мучений вейди наконец вышли на твёрдую поверхность. Облепленные грязью подошвы глухо застучали по дощатому настилу моста.

– Вот мы и на месте, – объявил Тиранай, резко остановившись у парапета. – Я этот овраг заприметил сразу, ещё на подъезде к Новоракитному. Странный оттуда идёт отголосок, нехороший. Помнишь мельницу в заброшенном селе, где разбойники пленников пытали?

Тяжёлый вздох Риноса дал старцу понять, что ответ очевиден.

– Там чувствовались похожие колебания, – продолжил караг. – Полагаю, было бы нелишним спуститься и посмотреть, что могло послужить источником…

– Спу-пуститься? – заикаясь от волнения, пролепетал друин.

Он-то надеялся обойтись умственной практикой исследования предметов на расстоянии. Как можно более дальнем расстоянии.

– Разумеется. Только так возможно добраться до истины. Не переживай, мы будем связаны чарами. Тебе ведь известно «Заклятие пуповины»? Я буду видеть то же, что и ты, и в случае опасности вытащу тебя «Дыханием Аэрона».

– То есть я должен идти один? Вы не пойдёте, учитель?

– Не пойду. Вдруг там логово похитителя, а у меня суставы скрипят, будто ржавые дверные петли. Спугну, чего доброго…

– Я понимаю. Извините.

– Ладно, я не сержусь. На твоём месте я бы тоже нервничал. Всё, «Пуповина» есть, осталось «Дыхание». Запомни главное: действовать надо тихо и осторожно, громких звуков не издавать и ни в коем случае не зажигать свет, пока не достигнешь дна. Готов?

– Почти.

– Отлично. Начали!

По ощущениям «Дыхание Аэрона» походило на падение, только замедленное в несколько раз. Ринос неотвратимо погружался во мрак, по сравнению с которым ночная тьма казалась лёгкими сумерками. В тот момент ему вдруг пришло на ум, что искусный повар, наверное, также аккуратно и неторопливо подносит ещё живого рака к чану с кипятком.