Вино было то же самое, что и в комиссариате во время их первой беседы. Они сели за стол, Стефан разлил вино по бокалам — так, как будто они каждый день вдвоем ужинали. Эльза, наконец, улыбнулась.

— Я теперь всегда буду пить вино в перчатках.

— И припоминать мои приемы расследования. Но я это как-то переживу, если ты будешь рядом. Будешь?

— Буду.

Эльза сама себе удивилась: как легко она это сказала! Как будто это в порядке вещей, как будто они долго шли к этому, и у них не первое свидание. Тут ее осенило: а ведь это тоже может быть следственным приемом. И поспешно добавила:

— Но это станет возможным только после того, как закончится эта история со следствием.

— Не доверяешь? Я тебе тоже не доверял, и жестоко поплатился. Мне всегда хотелось сделать тебя счастливой, а сейчас ты из-за меня плакала… Ты себе не представляешь, как мне от этого плохо.

Зазвенел мобильник, Эльза встала и вышла за ним в коридор. Стефан злился: на себя, на всю эту историю, которая казалась такой очевидной и в то же время так противоречила его чувствам. Он впервые не прислушался к себе, когда интуиция говорила ему, что Эльза, несмотря на улики, невиновна. Надо же, спутал рабочую «чуйку» со своими чувствами к ней. Как же это сложно, любить не на расстоянии. Надо будет все рассказать ей, хватит играть в эти игры… Он мечтал о ней долгие годы для того, чтобы сейчас потерять из-за слишком усердного труда на благо общества? Да гори оно огнем!

Эльза уже довольно долго разговаривала по телефону в комнате. Он встал и пошел за ней.

— И, представляешь, они меня подозревали в убийстве твоего мужа. Это же кошмар какой-то! Тут все как будто с ума сошли. Что? Как говорила с ним? Когда? О боже, подожди.

Эльза повернулась в сторону Стефана.

— Это, между прочим, Ольга. Которая только что говорила со своим мужем, и он жив.

— Я же говорил, что это не ее муж. Дай мне трубку.

— Оля, это следователь, он тут… Ну, в общем, я потом тебе все расскажу. Он хочет о чем-то спросить тебя. Поговоришь? Даю. Потом не отключайся, я хочу тебе сказать еще пару слов.

Эльза с торжествующим видом дала Стефану трубку. Олин муж жив, а это значит, что она вообще не имеет к убийству никакого отношения. Ни к какому убийству!

— Ольга, меня зовут Стефан Коваль, я следователь. Скажите, вам что-то говорит имя Иван Беспалый? Вы уверены? Как зовут вашего мужа? А запонки… Ясно. Есть доказательства? Буду признателен. Сделайте, пожалуйста, копию и вышлите мне. Но приехать было бы лучше — как только сможете. Запишите номер и адрес.

Стефан продиктовал номер телефона, электронный и обычный адрес, и передал трубку Эльзе. Затем достал блокнот и, пока Эльза ворковала с подругой, посмотрел, как зовут парня, который нашел тело. Все сходится, этот Сергей Череповецкий и есть муж Ольги. Придется допросить его еще раз. Эльза закончила говорить и с торжествующим видом повернулась к нему.

— Ну, что я тебе говорила? Вот Ольга! А ты: «если она на самом деле существует…»!

Стефан улыбнулся. Какая же она живая, непосредственная — как ребенок! И такая переменчивая: только что рыдала, потом пила вино, смеялась, говоря по телефону, а теперь вот опять взялась за него.

— Ты знаешь, что Ольга попросила тебя выслать запонки не своему мужу, а его любовнику? Она говорила тебе об этом?

— Да, я поняла уже. А тогда она вообще ничего не говорила. Просто попросила переслать, и все. Но я подумала, что мужу — логично ведь, его же вещь.

— Его, да не его. В дневнике супруга Ольга прочитала, что эти запонки были залогом их, хм, отношений. И если запонки вернутся к владельцу, а принадлежали они Беспалому, то все закончится. И он даже писал Олиному мужу, что если увидит эти запонки, то сразу умрет от разрыва сердца.

— Но он же не от этого умер, а от пули. А Ольга правильно сделала, я считаю — надо ж было хоть как-то отомстить. А что теперь будешь делать ты?

Стефан улыбнулся.

— Допью вот это вино, обниму тебя еще раз и пойду работать. Счастливый.

— Умеешь ты удивить, — осторожно сказала Эльза. А после, закрывая за ним дверь, даже почувствовала легкую обиду. Стефан действительно обнял ее на прощание, но даже не попытался поцеловать, не говоря уж ни о чем другом… Это же странно! Взрослый мужчина, а столько целомудрия. Может, она плохо выглядит?

На следующий день на собрании Стефан докладывал подробности уголовного преследования по делу об убийстве Беспалого. И когда он предложил снять статус подозреваемой с Елизаветы Марин, коллеги зашевелились, а комиссар насторожился.

— Уж не сделать ли тебе отвод, как небеспристрастному? С чего ты взял, что с нее нужно снять подозрения? Любовь взыграла?

Стефан почувствовал, как к лицу начинает приливать кровь.

— Давайте я изложу вам факты.

Факты впечатление произвели. Но еще больше — данные экспертизы пули, найденной в стене в квартире Эльзы, а также показания Ольги, которые она оперативно, вместе с распечатанным дневником мужа, переслала через посольство. Комиссар крепко задумался.

— Ну, и что будешь делать? Какие версии?

— Думаю, надо проверить Ольгу и ее мужа и параллельно искать на ТВ.

— А где сейчас находится эта жертва обстоятельств?

— В Турции, как я понял.

— Будем объявлять в розыск или сама приедет? Кто знает, может, это убийство в состоянии аффекта. Узнала, пришла, пристрелила.

— Сверю отпечатки пальцев — на пистолете есть еще одни. Допрошу приятеля Беспалого, затем попробую выяснить, кому на работе была выгодна его смерть.

— Все верно. И еще познакомься с какой-то журналисточкой, затащи ее в постель — они обычно не против, и копай на ТВ.

— Я попробую другими методами.

— Лучше пользуйся теми, что начальство предлагает — так вернее. Или твоя актрисулька тебе уже дала?

За спиной кто-то противно захихикал. Стефан повернулся и увидел расплывшееся в улыбочке лицо коллеги из отдела экономических преступлений.

— В следующий раз я съезжу тебе по роже. И вам тоже, господин комиссар.

Захлопнув за собой дверь, Стефан подумал, что теперь у него точно будут проблемы с начальством. С комиссаром они не раз сцеплялись из-за излишней, по мнению начальства, принципиальности Стефана. Комиссар этим качеством, увы, не отличался, и ребята предполагали, что он берет взятки за невозбуждение уголовных дел — разумеется, тогда, когда об этом никто не знает. И когда сумма приличная. Ходили слухи, что за «неприличные», то есть небольшие суммы у него можно и за решетку загреметь, по статье о даче взятки полицейскому. Но за руку его пока никто не поймал, а посему говорить было не о чем. И он продолжал «продвигать в массы» свои неадекватные методы работы. «Переспи с журналисточкой», надо же… Ну не кретин?