сказал — решено, — строже повторяю я. — Значит, это не обсуждается. Ты забыла, с кем разговариваешь?

У нее плохо выходит спрятать довольную улыбку. Отворачивается, но я уже все заметил. Даже как-то самому приятно становится, что могу не только вызывать у нее слезы.

Но чем ближе мы к вилле, тем дурнее настроение. Въезжая во двор, и вовсе чувствую подкатывающуюся тошноту. Глеб с залепленным пластырем носом отвлекается от разговора с Азизом, увидев нас.

— Что с его фейсом? — фыркаю, вылезая из машины.

— Твой брат раскрасил. Он приставал ко мне…

— Чего?! — рычу. — Ты почему сразу не сказала?!

Хлопнув дверью, сжимаю кулаки. Двор вмиг размывается, превращаясь в давящий сгусток — фон, на котором я вижу только медсестричку и это человекоподобное существо. Башку бы ему оторвать.

— Не надо, — будто поняв, о чем я думаю, просит она. — Клянусь, в следующий раз не остановлю тебя, а сейчас не надо. — Она берет меня за раненую руку. — Он этого не стоит. — Счастливо улыбаясь, ведет меня к дому, проходя мимо Глеба с высоко поднятой головой. — Спасибо, любовь моя. Это был незабываемый день.

Ублюдок сереет на глазах, видя, как она жмется ко мне и воркует. Но едва мы входим в холл, как ее пальцы расслабляются.

Нет, детка, я тебя точно не отпущу. Сжимаю ее руку, пугая ее, но не в силах совладать с собой.

— Адель сказала ему, что мы пара, — шепотом докладывает она. — Придется поиграть при нем.

Неужели для меня это уже больше, чем игра? Почему меня так разрушительно тянет к ней? Наступаю, заставив ее моргать и пятиться. Она спиной упирается в зеркальную стену и вздрагивает, трепещуще глядя на меня снизу-вверх. Как загнанный в угол мышонок, над которым вырастает голодный хищный кот.

Разве ты еще не поняла, что я не могу обидеть тебя? Да я тебе единственной позвонил, когда об отце узнал! Не брату, не дяде Наилю. Тебе! Потому что знал, что не бросишь, поможешь и дерьма не посоветуешь. Брат бы потащил меня в клуб. Мы бы нажрались, сняли бы телок, а с похмелья я начал бы искать отца. Столько бы поганых рож пришлось увидеть, стольким руку пожать. Ты даже не представляешь, какие гады в сливках наших кругов. А ты отвлекла меня обычными вещами, заставила смеяться. Как я могу причинить тебе боль после такого?

Медленно забираю у нее зонт, отставляю в сторону и запускаю пальцы в ее волосы. Пробираюсь от шеи к затылку, вынуждая ее тихонько дрожать и сбивчиво дышать. Смотрю на ее разомкнувшиеся алые губы — такие манящие, что жажду впиться в них навечно.

— Камиль! — раздается мерзкий голос Адель.

Оборачиваюсь через плечо. Она стоит посреди холла в компании брата, двух полицейских и следователя с бумагой в руках. Ну вот и началось. А я уже заждался.

— Асманов Камиль Захирович? У нас ордер на ваш арест. Вы подозреваетесь в убийстве Ермаковой Риммы Евгеньевны, найденной убитой сегодня днем в собственной квартире.

Глава 26. Цена свободы

Ася

Рука Камиля соскальзывает по моему плечу. Жар, крадущийся по моему телу, остывает. Теперь кажется, будто я облеплена кусочками колючего льда, а самый острый осколок ранит прямо в сердце. Тугая боль скручивает мою грудь узлом. Я не хочу верить в обвинение, но предательское воспоминание того, как Камиль предупреждал меня, что убьет Римму, если понадобится, клубится где-то в непрекращающемся звоне, окутавшем меня с головы до ног.

Страх, как пиявка, всасывается в кожу, в кровь, в кости. Я не могу дышать. Слышу звуки выстрелов — тех, что предназначались мне два дня назад, — и вздрагиваю. Бездонный омут его черных глаз поглощает меня без остатка. Он молчит, не признаваясь и не оправдываясь.

Покорно заносит руки за спину, позволяя надеть на себя наручники, но продолжая смотреть мне в глаза.

«— Я остановлю ее.

— Как? Тоже убьешь?

— Придется — убью…»

Он мог. Даже хотел. Но нет, я не верю. Камиль замел бы следы, он слишком дорожит свободой.

— Ваше оружие? — У него изымают пистолет, убирая в прозрачный пакет.

— Да, Камиль мой телохранитель, — объясняет Адель. — У него есть разрешение на оружие.

— Что у вас с рукой? — спрашивает следователь.

— Я же вам говорила, вчера Камиль с Настей попали в аварию. Он поранился.

— Вы всегда отвечаете за своего телохранителя?

Адель оскорбленно поджимает губы.

Вошедший в дом Глеб очень плохо скрывает ухмылку. Ему в радость, что Камиля арестовывают, а во мне плачет загнанная в ловушку жертва. Выходит, что я остаюсь одна. Здесь. В доме с Адель, Чеховским, Паолой и Глебом. Не представляю, кто из них сильнее жаждет моей крови.

Камиль так ничего и не говорит мне. Но перед уходом обращается к Адель:

— Мне потребуется адвокат.

Она скрещивает руки на груди и вздергивает подбородок. Видно, что не хочет вытаскивать Камиля. Он ей поперек горла. Но придется. Иначе он ее туда же за решетку утянет.

— Держись, мы тебя вытащим, брат, — покровительственно обещает Чеховской.

Камиля уводят, а я так и стою, приклеившись к холодной зеркальной стене. Под опасными взглядами членов этого семейства. Теперь мне не за кого держаться. Я совсем одна.

— Это плохо, — вздыхает Адель, уставившись на закрывшуюся дверь. — Звони адвокату, — распоряжается она. — Камиль не должен заговорить.

— Не заговорит, — уверенно констатирует Чеховской.

— Ты прекрасно знаешь, как там умеют выбивать признания. Поторопись. Нельзя терять ни минуты.

Сорвавшись с места, я выскакиваю из дома. Успеваю увидеть, как Камиля толкают в машину, захлопывают дверь и увозят. Азиз велит охранникам закрыть ворота и поднимается ко мне.

— Они давно этого ждали, — вздыхает он.

— Кто? Адель и Роман? — переспрашиваю я скрипящим от потрясения голосом.

— Органы. В деле Камиля не меньше тысячи страниц. Всегда отмазывался. И сейчас у них нет шансов. Правда, поколотят изрядно. Там, наверное, уже давно проданы билеты.

— Что-о-о?!

— Поверь, желающих почесать кулак о его морду немало. Так что готовься, док. Когда он вернется, придется попотеть.

У меня перед глазами все начинает кружиться в сумасшедшем вихре. Я беспокоилась о нем из-за ранения. А теперь что, не находить себе места, зная, как его избивают, медленно превращая в фарш?

— Он не убивал, — бормочу я.

— Римму, возможно, и нет. Но на нем и без нее достаточно смертей.

— Вроде горничной?

— Какой горничной? — хмурится Азиз. — Не припоминаю ничего такого. Я о тех, кого Камиль убивал по заказу Адель и Чеха. Он только дембельнулся, а тут как раз Адель унаследовала мафиозную империю погибшего мужа. Многим это не нравилось. Камиль убирал