«Признайся им, и дело с концом, – твердили Морисовы мысли. – Ну, валяй, признавайся. Сразу станет легче».

Морис попытался заставить мысли заткнуться. Для пробуждения совести время не самое удачное! И на что коту совесть? Кот с совестью – это уже не кот, а… а хомяк какой-то!..

– Эгм, давно хотел с вами поговорить кой о чем, – пробормотал он.

«Давай, расскажи им все как на духу, – твердила сияющая новообретенная совесть. – Облегчи душу».

– Да? – насторожилась Персики.

Морис смущенно заерзал.

– Ну, сами знаете, сейчас я всегда проверяю еду…

– Да, и это делает тебе честь, – отозвался Фасоль Опасно-для-Жизни.

Морис почувствовал себя еще хуже.

– Ну, сами знаете, мы всегда недоумевали, как так вышло, что я Изменился, ведь я не ел никакой магической дряни с помойки…

– Да, – кивнула Персики. – Меня это всегда озадачивало.

Морис неловко затоптался на месте.

– Ну, видите ли… эгм… а вы знали такую крысу, крупную, одно ухо обкусано, с одного бока белая проплешинка, и бегать быстро не могла, из-за больной лапы?

– Похоже на Приправу, – предположила Персики.

– Да, точно, – кивнул Фасоль Опасно-для-Жизни. – Приправа исчез как раз перед тем, как мы познакомились с тобой, Морис. Хороший был крыс. Помню, он еще… ну, страдал дефектом речи.

– Дефектом речи, значит, страдал, – мрачно повторил Морис.

– Он заикался, – уточнила Персики, буравя Мориса холодным взглядом. – С трудом выговаривал слова.

– С большим трудом, – подтвердил Морис. Голос его звучал совсем глухо.

– Но ты с ним вряд ли когда-либо сталкивался, Морис, – промолвил Фасоль Опасно-для-Жизни. – Я по нему скучаю. Замечательный был крыс – если его разговорить.

– Кхе-кхе. Или сталкивался, а, Морис? – Персики пригвоздила кота взглядом к стене.

Морда Мориса словно ожила. Сменила несколько выражений, одно за другим. Наконец кот выпалил:

– Ладно! Я его сожрал, о’кей? Целиком сожрал! Кроме хвоста, и зеленой студенистой гадости, и еще того мерзкого фиолетового комочка, про который никто не знает, что это! Я ж был просто-напросто котом! Я еще не научился думать! Я не знал! Я был голоден! Коты питаются крысами, так уж заведено! Я не виноват! А он наелся магической дряни, а я съел его – и тоже Изменился. Представляете, каково это, вдруг посмотреть на зеленую студенистую гадость новыми глазами? Прям с души выворачивает! Иногда темными ночами мне кажется, я слышу его голос! Вам все ясно? Вы довольны? Я не знал, что он – это кто-то. Я не знал, что я – это кто-то! Я его слопал! Он ел эту дрянь с помойки, а я сожрал его, вот так я и Изменился! Сознаюсь! Я съел его! Я не виновааааат!

Повисло молчание.

– Да, но это же было давным-давно, правда? – спустя какое-то время произнесла Персики.

– Что? Ты имеешь в виду, не съел ли я кого-нибудь за последнее время? Нет!

– И ты раскаиваешься в том, что ты сделал? – спросил Фасоль Опасно-для-Жизни.

– Раскаиваюсь? А вы как думаете? Мне порою кошмары снятся: я срыгиваю, а он…

– Тогда, наверное, все в порядке, – произнес маленький крыс.

– Все в порядке? – взвыл Морис. – Все в порядке, скажешь тоже! А знаете, что самое худшее? Я же кот! Коты ни в чем не раскаиваются! Котов не мучает совесть! Мы никогда ни о чем не сожалеем! Знаете, каково это – каждый раз спрашивать: «Привет, жрачка, а ты говорить умеешь?» Котам так себя вести не положено!

– Мы тоже ведем себя не так, как положено крысам, – возразил Фасоль Опасно-для-Жизни. И снова погрустнел. – Вернее, вели себя до сих пор, – вздохнул он.

– Все просто испугались, – вмешалась Персики. – А страх заразителен.

– Я так надеялся, что мы сможем стать чем-то большим, чем просто крысы, – сокрушался Фасоль Опасно-для-Жизни. – Я думал, мы способны стать чем-то большим, нежели твари, которые пищат и гадят, чего бы уж там ни говорил Гуляш. А теперь… где все?

– Хочешь, почитаю тебе из «Мистера Зайки»? – сочувственно предложила Персики. – Сам знаешь, это тебя всегда подбадривает в… в темные времена.

Фасоль кивнул.

Персики подтащила к себе тяжелую книгу и принялась читать:

– «Однажды мистер Зайка и его друг Крысик Кристофер отправились в гости к Старине Ослику, который жил у реки…»

– А прочти ту часть, где они разговаривают с человеками, – попросил Фасоль Опасно-для-Жизни. Персики послушно перелистнула страницу.

– «Привет, Крысик Кристофер! – поздоровался Фермер Фред. – Погожий нынче денек выдался…»

«Это безумие, это бред какой-то», – думал про себя Морис, слушая, как одна крыса читает другой крысе сказочку о густых лесах и прозрачных журчащих ручейках, устроившись рядом с водосточной трубой, по которой течет нечто далеко не столь прозрачное. Какое угодно, только не прозрачное. Ну ладно, будем справедливы, журчать оно немного журчит или хотя бы хлюпает.

Мы по уши в дерьме, мы вылетели в трубу, а у них, понимаете ли, в головах картинки чудесные и несбыточные…

«Посмотри в эти грустные розовые глазки, – проговорили Морисовы мысли внутри его же собственной головы. – Посмотри на эти сморщенные подрагивающие носишки. Если ты сейчас от них сбежишь и бросишь их здесь, каким взглядом ты посмотришь на эти подрагивающие носишки?»

– Так никаким взглядом больше не посмотрю! – вслух воскликнул Морис. – В том-то и смысл!

– Что? – встрепенулась Персики, отрываясь от книги.

– Ох, да ничего… – замялся Морис. Ничего тут не поделаешь, как ни верти. Вся его котовья сущность бурно возмущалась против подобного расклада – а толку? Вот что бывает, если начать мыслить, сокрушался кот. Того гляди влипнешь в неприятности. Даже если ты знаешь, что другие могут сами о себе подумать, ты начинаешь думать и за них тоже. Морис застонал.

– Пойдемте посмотрим, что там стряслось с парнишкой, – предложил он.

В подвале царила кромешная тьма. Слышался лишь звук падающих капель да еще голоса.

– Итак, – раздался голос Злокознии, – давай-ка пройдемся по всем пунктам еще раз. Говоришь, никакого ножа при тебе нет?

– Вообще никакого, – подтвердил Кийт.

– И спичек, которые пришлись бы так кстати, чтобы пережечь путы, тоже?

– Тоже нет.

– И никакого острого края рядом с тобою, чтобы перетереть веревку?

– Нет.

– И ты не можешь как-нибудь этак извернуться и просунуть ноги под мышки, чтобы руки оказались спереди?

– Нет.

– И никакой тайной силой ты не обладаешь?

– Не обладаю.