– До подсознания, что ли? – удивилась Римильда.

– Ну да…

– Ты не должна была… Ты что, не читала отчет по Итойе? Наш отдел телепатии признал невозможным проникновение в глубинное сознание итальтика!

Об этом Альда тоже вспомнила, но поздновато. Впрочем, то, что ей удалось проникнуть так глубоко, ее по-настоящему не поразило. Не зря ведь итальтика не пускали на свою планету сильнейших телепатов! Вернон наверняка без труда вскрыл сознание целой толпы… За что и был навеки выставлен за пределы Кольца.

Игнорируя боль в мышцах, Альда попыталась встать, но почти сразу пошатнулась – голова еще кружилась. Упасть телепатке все равно не дали: Триан, полностью игнорируя остальных, поднял ее на руки и перенес на сложенные у стены плиты, предназначавшиеся для реконструкции тоннеля. Отходить легионер уже не собирался, и от этого было спокойней. Альде требовалось время, чтобы вернуть контроль над собственным разумом: перед глазами мелькали то ее воспоминания, то причудливые сияющие образы из мыслей итальтика.

– Есть результат, Мазарин? – спросила Лукия, подходя ближе.

– Есть, но он вам не понравится, капитан…

– Суть наших миссий не в том, чтобы доставлять мне удовольствие, Мазарин. Что вы узнали?

– Первое и главное: ему абсолютно ничего не известно о Рукумате. В этом восстании у каждого исполнителя своя роль – и ему дозволено узнать лишь то, что связано с этой ролью. Хапикерн-Тохил не должен был взаимодействовать с Кольцом, поэтому информацию о Кольце ему и не дали.

– Разумно, – заметил Киган. – Чтобы никто из захваченных исполнителей не посыпался, даже если захочет.

– Эту новость вы сочли плохой? – уточнила капитан.

– Э, нет, это еще вступление… Плохая новость будет дальше… Но есть и относительно хорошая, насколько это вообще возможно. Тут нужно понимать, что сфера ответственности Хапикерн-Тохила – это как раз заложники. А поскольку он офицер, он знает не только свои инструкции, но и общее положение по городу.

– Давай хорошую новость! – потребовала Римильда. – Иначе как-то все совсем мрачно.

– Ну, хорошая она очень относительно… Просто не такая плохая, как остальные, – признала Альда. – Восстание действительно началось намного раньше запланированного, и это внесло свои коррективы. Изначально итальтика хотели согнать всех пленных людей в единый лагерь. Но из-за того, что все началось раньше срока, лагерь оказался совсем не готов, и заложников решили распределить в шести основных точках по городу. Одну мы, можно считать, зачистили.

– Так это реально хорошая новость! – оживился Киган. – У них, как я понял, с личным составом не очень, охрана будет размазана абы как, убить всех заложников разом не получится!

– Там еще роботы есть, – напомнил Стерлинг. – И очень ядовитые выхлопы!

– Витте прав, – кивнула Лукия. – Угроза для заложников остается предельно высокой, но это лучше, чем единый грамотно охраняемый лагерь.

– Хорошая новость действительно была не слишком хорошей, – оценил Рале. – Боюсь спросить, какой же будет плохая. Но спрошу.

– Очень плохой, – признала Альда. – То, что происходит сейчас, – это промежуточный этап. Нельзя сказать, что итальтика захватили заложников, Рукумат и теперь будут сидеть и ждать счастья. Они готовятся к новому рывку, очень важному в их плане.

– А конкретней? – поторопила Римильда.

– Малук-Ахау, тот итальтика, который предупредил нас обо всем, сказал правду… Далеко не все племена на Итойе поддерживают восстание. Поддерживающих как раз меньшинство, остальные готовы перейти на сторону Земли. Чтобы этого не случилось, восставшие готовятся захватить ацелотт других племен.

Альда не стала пояснять, что это значит: судя по мрачным лицам, команда и так поняла ее правильно.

Пока большая часть населения Итойи не поддерживала восстание, моральная правота в этой ситуации оставалась на стороне Земли. Но если мятежники захватят всех ацелотт, они заставят остальных им подыгрывать, в том числе и заявлять, что никакое Общее Правительство тут не нужно. Эта информация быстро разойдется по колониям, там тоже могут начаться неприятные разговоры.

Но главное даже не это. Если изначально племена готовы были воевать на стороне Земли, то теперь их армии присоединятся к сопротивлению – у них не будет выбора, смерть ацелотты неизбежно обернется смертью племени. А это значит, что при любом раскладе попытка вернуть контроль над Итойей приведет к истреблению целого вида – виноватой в котором выставят Землю…

Колонии этого не примут. Восстание, искусственно разожженное на двух планетах, полыхнет по всей федерации.

Рафалю приходилось снова и снова напоминать себе, что это простое задание. Потому что на самом деле простым оно не казалось.

Это вроде как был не уровень номера 1: от него всего-то и требовалось пока, что изучать город, наблюдать за охраной и бесноватыми толпами, выражавшими безусловную поддержку Совету Пяти. И все это само по себе даже не утомило бы Рафаля, если бы не некие… особенности.

Его не покидало чувство, что за ним кто-то следит. Иногда этот кто-то подбирался так близко, что становился темным пятном, тенью на самой границе зрения. Но стоило Первому повернуться в ту сторону – и загадочный силуэт тут же исчезал.

Порой он как будто говорил с номером 1, однако очень странно. Это был даже не шепот, а эхо шепота. И ты, как бы ни старался, не можешь даже приблизительно угадать смысл слов… Если он вообще есть, смысл этот. Может, просто звук. Или смех.

Иногда становилось совсем паршиво. Рафалю казалось, что у него болит голова, однако когда он пытался сосредоточиться на этой боли, чтобы исцелить ее, она исчезала – и он даже не мог сказать, была она на самом деле или почудилась ему. Все это вызывало раздражение, Первому становилось все сложнее сосредоточиться. Он уставал не от задания, а от борьбы с самим собой.

Справляться с этим самостоятельно было тяжело, а обратиться ему оказалось не к кому. Связываться с научным отделом из-за такого Рафаль пока не рисковал, слишком мало времени прошло после его срыва в лаборатории. Он подозревал, что определенные отметки в его личном деле уже есть, новые проблемы были ему не нужны.

Ну и конечно, он не решился бы жаловаться своей спутнице. Не потому, что не доверял ей, не хотел просто. Лавиния казалась такой прекрасной, такой беззаботной, что ему жаль было пугать ее своими проблемами. Она наверняка радовалась тому, что на этой миссии оказалась под защитой номера 1. Рафаль не хотел ничего менять.

Однако она каким-то образом заметила все сама. Легионеры обосновались на крыше, чтобы изучить подступ к башне Фратчака. Здесь они были одни перед всем городом – бело-зеленым, почти совершенным. Лавиния решила использовать это уединение.

– Что тебя тревожит? – мягко спросила она.

– Все в порядке…

– Мне-то зачем врать? Я на твоей стороне!

Рафаль только усмехнулся. Иногда ложь не имеет никакого отношения к собеседнику… Просто существует правда о себе, которую нельзя раскрывать вообще никому, ни при каких обстоятельствах.

Но и справляться самостоятельно он устал. Чуть посомневавшись, Рафаль решил, что от одного осколка правды много вреда не будет.

– Я… не очень хорошо управляю нынешней миссией. Я вижу и слышу чуть больше, чем следовало бы.

– Но ведь так бывает! – напомнила Лавиния. – Не хочу на это давить, но ты даже младше меня, кажется… Сколько там лет после выпуска допустимы легкие галлюцинации?

– Не для номера 1.

– Для всех, нет никаких исключений!

– Мне просто кажется… Мне кажется, что это не обычные галлюцинации… Это может быть… ну… то самое.

Рафаль не планировал в этом признаваться. В этом – точно нет, это ведь самая большая уязвимость! И даже то, что он не произнес свой приговор вслух, слабо помогало. По глазам Лавинии он увидел: она прекрасно поняла, о чем речь.

Но она, в отличие от Рафаля, не испугалась. Она рассмеялась.

– Глупенький! Придумаешь тоже… «То самое»! Да в тебе страха перед «тем самым» больше, чем этих галлюцинаций! Все мы через это проходили. Ну, знаешь, в процессе мутации… У тебя ведь тоже было?

– Было, – кивнул Рафаль. Те воспоминания до сих пор отзывались в душе болезненным холодом.

– Ну и вот! Если бы это действительно была та проблема, ты бы так бодро по городу не разгуливал! Ты просто устал – и ты слишком ответственный, совершенно не умеешь расслабляться. Хочешь, я помогу тебе?

– Что? – растерялся Рафаль. – Как ты можешь мне помочь?

Но отвечать она не собиралась. Она просто улыбнулась так, что никакие слова оказались не нужны. Рафаль все равно не верил до конца – пока она не подошла ближе, не прижалась к нему. Ее глаза, яркие, искристые, были прямо перед его глазами, он чувствовал