— Ах, это! Что ж, такая роль мне подходит. Постараюсь не спускать глаз с этих людей.

— Я тоже этим займусь. Какие будут соображения?

— Пока никаких. Абсолютно ничего. Ну разве если не считать того, что мистер Мэрримен норовит прикрыть лицо шляпой и очень вспыльчив.

— А мистер Кадди явно перевозбужден.

— А мистер странноватый Макангус только и знает, что пританцовывать, то в одну сторону, то в другую. Нет! — выразительно воскликнул отец Джордан. — Нет! Не могу поверить, что кто-то из них… И однако же…

— Все равно улавливаете запах зла?

— Уже начал спрашивать себя, не является ли это лишь плодом воображения.

— Возможно, — согласился Аллейн. — А вот я постоянно спрашиваю себя, уж не нагородили ли мы целый ворох фантазий вокруг обрывка бумаги, зажатого в руке убитой девушки. Но с другой стороны… Понимаете, у всех вас были посадочные талоны перед посадкой на борт. Ну, по крайней мере, должны были быть. Могло ли один из потерянных — ваш, к примеру — сдуть ветром через иллюминатор и унести на причал, где бы он попал в ее руку? Нет. Потому что все иллюминаторы задраены, так бывает всегда, до тех пор, пока судно не отплывет. Давайте немного прогуляемся, согласны?

И они двинулись по палубе вдоль левого борта. Дошли до небольшого выступа перед моторным отсеком и остановились, пока Аллейн раскуривал трубку. Ночь выдалась очень теплая, но затем потянуло ветерком, и корабль словно ожил. Откуда-то доносился высокий бренчащий звук.

— Кто-то поет, — произнес Аллейн.

— Нет, думаю, просто ветер свистит в оснастке. Кажется, так называют эти веревки? Интересно знать, почему.

— Да нет, вы послушайте. Теперь звучит четче.

— Да, так и есть. Кто-то поет.

То был высокий довольно нежный голос, и исходил он, судя по всему, откуда-то из пассажирского отсека.

— «Сломанная кукла», — пробормотал Аллейн.

— Странный выбор, старомодная песенка.

А затем мелодия словно испарилась.

— Замолчали, — сказал Аллейн.

— Да. Послушайте, может, все же стоит предупредить женщин? — спросил отец Джордан, когда они двинулись дальше. — До наступления крайнего срока?

— Пароходная компания против, и капитан тоже. А мое начальство просило по возможности уважать их желания. Считают, что женщин надо защищать так, чтобы они этого не заподозрили. Для них же будет лучше. А этот Мэйкпис, похоже, толковый и надежный парень. Так что, думаю, ему рассказать можно. Он с радостью станет защищать мисс Кармишель.

Словно подражая капитану, отец Джордан заметил:

— Значит, у нас остаются Дейл, Мэрримен, Кадди и Макангус. — Но затем, в отличие от капитана, он добавил: — Полагаю, это возможно. Наверное. — Священник опустил руку на плечо Аллейна. — Вы наверняка сочтете, что я до смешного непоследователен… вот стоит только начать вспоминать, — тут он умолк ненадолго, а его пальцы так и впились в рукав Аллейна.

— Да? — спросил инспектор.

— Понимаете, я священник, англо-католический священник. Я слушаю исповеди. Это мой скромный и в то же время удивительный долг. И всякий раз просто испытываешь потрясение, столкнувшись с неожиданным грехом.

После паузы Аллейн заметил:

— Полагаю, то же самое можно отнести и к моей работе.

Какое-то время они шли в полном молчании, дошли до конца кормы, повернули назад, снова двинулись вдоль левого борта. Свет в салоне был выключен, под окнами на палубе залегли густые темные тени.

— Ужасно так говорить, — резко произнес отец Джордан. — Но знаете, в какой-то момент мне вдруг захотелось вместо того, чтобы пребывать в столь мучительной неуверенности, точно знать: этот убийца здесь, на борту. — Он шагнул в сторону и присел на краешек кнехта под верхней палубой. Палуба эта отбрасывала глубокую тень. Казалось, он провалился в темноту, словно в люк.

— Ма-ма!

Голосок пискнул прямо у него под ногами. Священник так весь и сжался, и застыл.

— Боже милостивый! — воскликнул отец Джордан. — Что же я наделал!

— Судя по звуку, — сказал Аллейн, — вы вроде бы наступили на Эсмеральду.

Он наклонился. Пальцы нащупали кружево, твердую поверхность под ним и что-то еще.

— Не двигайтесь, — велел Аллейн. — Одну секунду.

И он достал из кармана тоненький, словно карандаш, фонарик. Посветил. То была миниатюрная копия карманного фонаря, которым пользовался капрал полиции Мойр.

— Я что, ее сломал? — с тревогой спросил отец Джордан.

— Она уже была сломана. Вот, смотрите.

И действительно. Шею свернули с такой силой и яростью, что Эсмеральда улыбалась теперь над левым плечом под каким-то невероятным углом. Черная кружевная мантилья была изодрана в клочья, обвязана вокруг шеи, на груди лежала россыпь оторванных изумрудных блесток и одинокий смятый цветок гиацинта.

— Ну вот, ваше желание сбылось, — пробормотал Аллейн. — Убийца точно на борту.

IV

Капитан Баннерман провел пальцами по светлым выгоревшим волосам и поднялся из-за стола.

— Сейчас половина третьего, — сказал он. — И, несмотря на то, что выпил я за ужином достаточно, хотя лучше бы не пил вовсе, мне просто необходимо глотнуть спиртного. Чего и вам советую, джентльмены.

Он выставил на стол бутылку виски и четыре стакана, стараясь при этом не прикасаться к большому предмету, который лежал у него на столе, прикрытый газетой.

— Чистый? — спросил он. — С водой или содовой?

Аллейн и отец Джордан попросили с содовой, а Тим Мэйкпис — с водой. Капитан предпочел неразбавленный виски.

— Знаете, — сказал Тим, — как-то до сих пор не могу оценить ситуацию. Слишком невероятна, чтобы в нее поверить.

— Я тоже не верю, — подхватил капитан. — Кукла — это чья-то шутка. Мерзкая, злая и дурацкая шутка, это так. Но всего лишь шутка. И я, разрази меня гром, и в мыслях не могу допустить, что я везу на своем судне Джека Потрошителя! Нет уж, увольте!

— Нет, нет, — пробормотал отец Джордан. — Боюсь, не могу с вами согласиться. Аллейн?

— Полагаю, что вариант с шуткой возможен. При наличии человека, который мог такое выкинуть, а также с учетом всех этих разговоров об убийствах и прочих параллельных обстоятельств.

— Ну, вот вам, пожалуйста! — торжествующе воскликнул капитан. — И если хотите знать мое мнение, долго искать этого шутника не придется. Дейл большой любитель всяких дурацких шуточек. Только этим и занимается. Сам в том признался. Готов поспорить на что угодно…

— Нет, нет, — снова возразил отец Джордан. — Я не согласен. Он не способен на такую некрасивую выходку. Нет.