— Вот это последнее предложение я готов санкционировать, — сказал капитан Баннерман. — И точка.

Аллейн задумчиво взглянул на него.

— В таком случае, — заметил он, — на данный момент это будет единственным приемлемым практическим шагом.

— У нас четверо потенциальных подозреваемых, за которыми надо наблюдать, — произнес после паузы Тим.

— Четверо? — спросил Аллейн. — Все говорят, четверо. Нет, возможно, вы и правы. Но лично я все же сократил бы их число, предварительно и со всей осторожностью. Сдается мне, что один из этих четверых подозреваемых чист, как стеклышко.

Тим удивленно уставился на него.

— А нельзя ли узнать, кто именно? — поинтересовался отец Джордан.

Аллейн сообщил ему.

— Боже мой! — воскликнул священник. — Ну конечно же! Как глупо с моей стороны!

— Ну а что касается еще двоих, — извиняющимся тоном добавил Аллейн, — тут есть определенные признаки, ничего конкретного, разумеется, и вы можете не согласиться, но я склонен расценивать их как рабочую гипотезу.

— Послушайте! — воскликнул Тим. — Это что же, означает…

Его тут же перебил капитан Баннерман.

— Так вы что же… Сидите здесь, — проревел он во весь голос, — и хотите сказать нам, будто знаете кто… Проклятье! Знаете, кто это сделал?

— Я не уверен. Но мне кажется, почти уже знаю.

Повисла долгая пауза. Отец Джордан нарушил молчание:

— И опять тот самый вопрос. Мы можем узнать, кто это? И почему именно он?

Аллейн молчал несколько секунд. Взглянул на раскрасневшееся от волнения и негодования лицо капитана, затем взглянул на лица остальных двоих. На них читалось сомнение. Возможно даже — обида.

— Думаю, вам лучше пока этого не знать, — ответил он.

V

И вот, наконец, Аллейн улегся спать, однако заснуть никак не удавалось. Он слушал ровный умиротворяющий шум корабельных двигателей, но ему казалось, что через эти звуки пробивается тоненький жалобный голосок сломанной куклы. А закрывая глаза, Аллейн видел перед собой лицо капитана Баннермана — упрямое, полное непокорства. И еще он видел Эсмеральду с улыбкой на свернутой к плечу голове. И даже после того, как инспектор сказал себе, что, должно быть, засыпает и это начало сна, тут же понял: сна ни в одном глазу. Он искал способ привести в порядок свои мысли и вспомнил жалобную песнь мисс Эббот. Что, если бы мистер Мэрримен приказал ему перевести ее на английский?

— Нет, Нет! НЕТ! — выкрикнул мистер Мэрримен. Он подошел совсем близко и протягивал Аллейну посадочный талон. — Вы совершенно неправильно интерпретировали этот стих. Мои комплименты капитану, и еще попросите, чтобы он полагался на шестерых лучших из команды.

А затем мистер Мэрримен широко открыл рот, обернулся, взглянул на мистера Кадди и махнул за борт. Аллейн стал спускаться по веревочному трапу, миссис Диллингтон-Блик сидела у него на спине. И отягощенный таким вот образом, он наконец заснул крепким сном.

I

Обычно пассажиры встречались в салоне за кофе в одиннадцать утра. На следующий день после Лас-Пальмаса первыми там появились миссис Диллингтон-Блик и Обин Дейл — кстати, к завтраку они не выходили. С утра дул хоть и слабый, но жаркий, расслабляющий волю ветерок, и желающим предложили кофе со льдом.

Аллейн выбрал удобный момент и поведал миссис Диллингтон-Блик о печальной судьбе Эсмеральды. Сама она уже посылала Дениса искать куклу и, конечно, раскапризничалась, как и подобает сентиментальной женщине, когда он вернулся с пустыми руками. Аллейн рассказал ей, что они с отцом Джорданом в поздний час обнаружили Эсмеральду, лежавшую на палубе. А затем указал на газетный сверток, который выложил в дальнем конце стола.

Как раз к этому времени в салоне за кофе собралась мужская часть компании и мисс Эббот. Обычно миссис Кадди, миссис Диллингтон-Блик и Джемайма заставляли джентльменов немного подождать себя. Мисс Эббот упорно пристраивалась к этой компании, и ни у одного из мужчин не хватало смелости оспорить это положение.

С помощью отца Джордана и Тима Мэйкписа Аллейн одним движением сорвал газеты с Эсмеральды как раз в тот момент, когда к столу приблизились Обин Дейл, мистер Мэрримен, мистер Кадди и мистер Макангус.

— Вот она, — сказал он. — Боюсь, представляет собой весьма печальное зрелище.

Он обнажил останки куклы в одну секунду. Миссис Диллингтон-Блик вскрикнула.

Эсмеральда покоилась на спине со свернутой к плечу головой. На груди рассыпаны бусины от порванного ожерелья, тут же лежал смятый цветок гиацинта.

После вскрика владелицы куклы в салоне настала мертвая тишина, потом мистер Мэрримен громко выругался.

И почти одновременно мисс Эббот воскликнула:

— Не надо!

Чаша кофе со льдом, которую она держала, накренилась и содержимое вылилось прямо на руки мистера Мэрримена.

Мисс Эббот облизала губы и заметила:

— Вы, должно быть, подтолкнули меня под руку, мистер Мэрримен.

— Но, моя дорогая, ничего подобного! — возразил он и принялся сердито отряхивать руки. Капли кофе разлетелись в разные стороны. Одна попала на нос мистеру Кадди. Однако он не обратил на это ни малейшего внимания. С полуулыбкой он взирал на Эсмеральду, сложив ладони и медленно крутя большими пальцами.

Обин Дейл громко произнес:

— Зачем понадобилось это делать? Выглядит просто отвратительно. — Он протянул руку и одним быстрым движением смахнул гиацинт с груди куклы. Бусины со звоном попадали и раскатились по столу. Дейл поправил свернутую набок голову куклы.

Мистер Макангус робко заметил:

— Теперь уже выглядит лучше, больше похожа на саму себя. Может, ее можно починить?

— Нет, я просто отказываюсь понимать, — возмущенно сказал Аллейну Обин Дейл. — Кому понадобилось делать это?

— Делать что?

— Выкладывать ее вот тут. Вот так. Как… как…

Тут вмешалась миссис Кадди:

— Да в точности как одну из этих бедных девушек! Цветы, и бусы, и все такое прочее. Это чтобы нас всех напугать?

— Кукла, — заметил Аллейн, — пребывала в точно таком виде, когда мы с отцом Джорданом ее нашли. Простите, если это зрелище кого-то напугало или огорчило.

Миссис Диллингтон-Блик подошла к столу. «Впервые за все время, что я ее видел, — подумал Аллейн, — ни тени улыбки на лице».

— Как это случилось? — спросила она. — И почему? Что вообще здесь происходит?