Правда, услышав знакомый голос и поняв, кто перед ним, Рудикникак не выказал удивления и воспринял Ленино преображение как должное.

– Что ты хочешь, – Маркиз пожал плечами и отпил избокала «Кастеллано Бланко», – приходится соблюдать элементарные правилатехники безопасности. Снаряды падают слишком близко.

– С такой средиземноморской внешностью ты должен любитьпаэлью, – Рудик наконец обратил внимание на то, как Леня мучается надсвоей тарелкой, – а в настоящей паэлье морепродукты должны бытьнечищеными!

– Тебе, Рудик, моя новая внешность кажется средиземноморской,а милиции она кажется кавказской. Того и гляди, меня начнут останавливать наулице и проверять документы…

– Ну, тебе-то это не страшно, у тебя документов сколькоугодно, и все лучше настоящих!

– Не могу же я под каждый грим заказывать новые документы!Ну ладно, – Маркиз отставил недоеденную паэлью, – перейдем к делу.Что ты можешь сказать об этих документах? – И он положил на стол передРудиком листки ксерокопий, которые он снял с бумаг из папки Аветисова.

Рудик уткнулся в колонки цифр. Он несколько минут молчал,потом поднял на Маркиза заинтересованный взгляд.

– А это что за счет? – Он показал кончикомкарандаша на повторяющееся несколько раз одиннадцатизначное число.

– Это расчетный счет фирмы «Уникорн», фирмы-однодневкипод крылом Богомолова, – немедленно пояснил Маркиз.

Узнав от Аветисова название предприятия, в котором некогдаработала его покойная жена Валерия, Леня нашел эту фирму в компьютерной базеданных и выписал все ее банковские реквизиты. Попутно он выяснил, что внастоящий момент официальным владельцем «Уникорна» является все тот женепременный Василий Васильевич Растудыкин, скромный олигарх из деревни ЗапечьеЛенинградской области, маленький гигант большого бизнеса.

– «Уникорн», говоришь? – задумчиво повторил Рудики снова углубился в ряды цифр на ксерокопиях.

Несколько минут прошло в полной тишине. По ходу дела Рудиквытащил карманный калькулятор, что-то сосчитал и снова глубоко задумался. Вкакой-то момент невдалеке замаячил вышколенный официант, но Леня отослал егожестом.

Наконец Рудик выпрямился, посмотрел на Маркиза чрезвычайнозаинтересованно и произнес:

– Знаешь, мой дорогой, сегодня я, пожалуй, сам оплачусчет. То, что ты мне показал, настолько интересно, что вполне стоит хорошегообеда. Он допил вино из своего бокала и продолжил: – Судя по этим документам,огромные суммы из городского бюджета, направляемые на самые разные нужды, отздравоохранения до работ по восстановлению ветки метро, на какое-то времяоседали на счетах этого загадочного «Уникорна». «Уникорн», в свою очередь, перечислялденьги государственным предприятиям, созданным при мэрии для обслуживаниягородского хозяйства и других целей, под видом краткосрочных кредитов и получалза это немалые проценты.

– То есть городской бюджет давал деньги самому себе вдолг, а проценты за это получал «Уникорн»?

– Грубо говоря, да. Но самое замечательное в этойкомбинации – не схема, сама по себе довольно изящная, а то, как долго эта схемафункционировала, и то, какие огромные деньги осели на счетах «Уникорна»!

– О каких суммах идет речь?

– Многие десятки миллионов.

– Долларов? – поразился Маркиз.

– Естественно. Но учти, доказать причастностьБогомолова к этой комбинации очень трудно, почти невозможно. Наверняка он вседелал через подставных лиц, которых потом скорее всего убрал…

Маркиз молча кивнул, вспомнив убийство Валерии Кликунец.Кстати, и ее загадочное богатство, все эти роскошные наряды и драгоценности,находило теперь вполне понятное объяснение.

Но в то же время он вспомнил дискету в полиэтиленовомконверте и подумал, что позиции Богомолова не так прочны, как кажется.

– Вообще, мой дорогой, советую тебе держаться от всегоэтого подальше, – проговорил Рудик, прежде чем подозвать официанта изаказать ему кофе, – и избавляйся от акций «Петроинвеста», если они у тебяесть.

В кармане Лолиного халата заливался мобильный телефон,исполняя мелодию «Полета валькирий».

Лола несколько секунд колебалась, но все же не выдержала идостала трубку из кармана.

Звонил Главный.

– Олечка, золото мое! – простонал он такимстрадальческим тоном, что даже Станиславский вынужден был бы сказать «Верю!».

– Что с вами, Олег Игоревич?

– Олечка, ты совсем больна? Ты никак не можешь насвыручить? Сегодняшний спектакль срывается! У нас нет Виолы!

– А как же Светлана?

Светлана Трясогузкина, актриса второго состава, на времяболезни заменила Лолу во всех ее ролях, причем сквозь маску показногосочувствия светилась плохо скрытая бурная радость.

– Не спрашивай! – В голосе Главного звучалонеподдельное отчаяние. – Она не появилась вовремя, на звонки не отвечает,а сейчас от нее передали записку, что она срочно уехала к жениху в Чемоданск!

– Нашла куда ехать! – негромко прокомментировалаЛола. – По-моему, страшнее Чемоданска трудно что-то придумать… хотя я там,конечно, не была…

– Целиком с тобой согласен! – пропел Главныйсовершенно нехарактерным для него льстивым голосом. – Но теперь мыоказались в совершенно безвыходном положении. Придется отменять спектакль, анас обещал посетить Пеликанский… Ты понимаешь, как это важно для театра…

Константин Пеликанский, видный петербургский театральныйкритик, бойкие и злые обзоры которого охотно печатали все городские издания ииногда даже публиковали в Москве, до сих пор не удостаивал их театр своимвниманием, поэтому Лола хорошо понимала чувства Главного.

– И с Шестого телеканала обещали приехать… –продолжал гнуть свою линию режиссер, – а тут – отмена спектакля…

– Ладно, – решительно проговорила Лола, – яприеду.

– Но ведь ты больна?

– Ничего, я соберусь с силами.

– Я всегда знал, Олечка, что ты настоящая актриса!Актриса с большой буквы! Которая доиграет спектакль, даже истекая кровью!

– Ну я пока не истекаю… – скромно произнесла Лола.

Главный добился своего и повесил трубку.

Лола сидела в кресле, глубоко задумавшись.

Она боялась, смертельно боялась нависшей над ней опасности,боялась наемного убийцы, который охотится за ней и в любую минуту может нанестисмертельный удар, – но в то же время она не могла сорвать спектакль, ктому же спектакль, настолько важный для театра… Главный был абсолютно прав, онадействительно настоящая актриса, для которой театр важнее жизни…

По крайней мере нужно загримироваться, прежде чем выйти издому. Если она каждый раз создает новый образ для Лени, почему же не поработатьи над своей собственной внешностью?