Старуха молча кивнула.

– И вы дежурили накануне вечером…

– Не только вечером, но и весь день, – прервалаона капитана, – у нас так положено, смена по двенадцать часов, начинаем водиннадцать утра. Заканчиваем в одиннадцать или полдвенадцатого вечера. Потомприходит ночной сторож, он запирает все двери и спит где-то там…

– Валерия Кликунец была накануне в театре?

– Была, разумеется, она редко пропускала спектакли.

– И вы помните, когда и с кем она ушла?

– Очень хорошо помню, потому что она ко мне специальноподошла. Она, видите ли, потеряла свою брошку.

– Что? – Капитан вскочил со стула.

– Сядьте, пожалуйста, – слегка поморщиласьКорделия Павловна и добавила учительским голосом: – Я повторю, если вы непоняли. Покойная Валерия Борисовна обратилась ко мне с просьбой. Она, дескать,потеряла свою брошку, так что если кто-то найдет и принесет, то пускай оставитее у меня, она назавтра заберет.

– Она была расстроена, что потеряла такую дорогую вещь?

– Нет, выглядела она совершенно спокойно. А когда явыразила сомнение в том, что брошку ей вернут – люди-то ведь разные, не всечестные, – она так рассмеялась и сказала, что вещь эксклюзивная, продатьее не будет никакой возможности, так что умный человек это поймет и вернет брошку,а глупый обязательно попадется.

– Ну и ну, – поразился капитан. – Значит, наследующее утро брошки при ней не было…

– И не могло быть, – невозмутимо ответиластаруха. – Видите ли, покойная одевалась всегда с большим вкусом. По моимнаблюдениям, драгоценностей у нее было очень много, но никогда она не носилалишнее. Это ведь только малокультурные люди считают, что чем больше золота идорогих камней на пальцах, шее и в ушах, тем больше окружающие будут имзавидовать и уважать. – Старуха снова заговорила учительскимголосом. – С Валерией Борисовной такого никогда не случалось.Драгоценности она носила только к вечернему туалету. А днем одевалась хоть иэлегантно, но просто. Во что, например, она была одета в то трагическое утропозавчера?

– Ну, – вспомнил капитан, – черные брюки,черный тонкий свитер… сверху, кажется, жакет…

– Серый, мягкого трикотажа… – добавиластаруха. – Ну сами посудите, можно к такому костюму носить бриллиантовуюброшь?

– Да уж, – буркнул капитан, – но тогда этосовершенно меняет дело.

– Я знаю, что брошку нашли в столе у ОльгиЧижовой, – добавила старуха, – и скажу вам, что наверняка этоподбросили недоброжелатели. Просто нашла какая-нибудь злобная завистливая бабаи подбросила ей в стол. Сделать гадость – большая радость, так ведь говорят,верно?

– Верно, – пробормотал капитан. – Спасибо,Корделия Павловна, вы мне очень помогли. Жаль, что позавчера вас не было дома,ведь вам звонили… и вчера тоже…

– Ну, молодой человек! – Старухарассмеялась. – В моем возрасте уже нечего стыдиться, когда не ночуешьдома. Так что могу признаться: навещала приятельницу, да так там два дня у нееи прожила. Домой мне не к кому торопиться…

Капитан развернулся и направился не в театр, а в управление.Следовало срочно сообщить о брошке следователю. Одна улика против Чижовой,считай, что устранена. Кто бы ни подбросил ей брошку – убийца или «друг» изтеатра, – так или иначе, утром этой брошки на покойной Кликунец не было ибыть не могло. Версия ограбления и раньше висела на ниточке, а теперь рухнула.

Тут капитан Сойка вспомнил, что чертова брошка оченьдорогая, что ценный вещдок висит на нем, а он, капитан, как отдал его позавчераэкспертам, так ничего и не знает. Что-то ему беспокойно, тем более, раз всевыяснилось и брошка не является больше уликой, ее могут потребоватьродственники назад. Правда, родственников у покойной вроде бы никаких нет,кроме бывшего мужа, а такое, с позволения сказать, родство не считается. Нопокажите вы мне такое наследство, на которое не найдется охотников! Анаследство от покойной, судя по брошечке и рассказам про остальныедрагоценности, осталось неплохое. Так что мигом выплывут какие-нибудьдвоюродные племянники из Саратова и троюродные тети из Мариуполя, уж это точно.

В управлении капитан направился прямо к экспертам. Застолом, где он привык постоянно видеть немолодую полную Альбину Михайловну,сидела тощая очкастая девица в белом халате.

– Вам кого? – нелюбезно буркнула она, необорачиваясь и не отвечая на приветствие Сойки.

– Альбину Михайловну! – гаркнул Сойка во весьголос.

Но на девицу это не произвело ни малейшего впечатления. Всетак же не отрываясь от микроскопа, она ответила, что Альбина со вчерашнего дняв отпуске.

– А вы, значит, теперь за нее будете работать?

– Надо думать, раз на ее месте сижу! – раздраженноответила девица и оторвала наконец голову от микроскопа.

Сойка улыбнулся самой своей обаятельной улыбкой, но надевицу не произвели ни малейшего впечатления ни его улыбка, ни гигантский рост,ни кудрявая шапка волос.

– Вы по какому вопросу? – допрашиваладевица. – Если вне очереди что-то сделать, так и не надейтесь. Работынавалили – выше головы.

– Да я, собственно… – Сойка плюхнулся на стул, тотпокачнулся под ним, и капитан схватился за стол рукой.

– Тихо вы! – зашипела девица. – Всю настройкумне сбили!

Она наклонилась, поправляя верньеры, сдвинув локтеммножество мелких предметов на столе, среди которых Сойка с изумлением заметилту самую бриллиантовую брошку-змейку с глазами-изумрудами.

– Слушайте, что это у вас такой ценный вещдок простотак на столе валяется? – сердито заговорил капитан, желая отомститьпротивной девице за то, что она не прониклась его несомненным мужскимобаянием. – Брошечка подотчетная и, между прочим, очень дорогая, чтослучись – мы с вами за целую жизнь ее не отработаем. Вы бы, девушка,поаккуратнее с вещдоками обращались.

– Чего? – насмешливо протянула девица,окончательно оторвавшись от микроскопа. – Вы про эту брошку говорите? Даэто барахло, бижутерия!

– Ну-ну, милая, тебя заносит, – усмехнулся в ответкапитан, переходя на ты, – такие люди, как ее покойная владелица,бижутерии не носят.

– Говорю – это подделка! Очень умелая, но подделка!Имитация…

– Точно? – упавшим голосом переспросил капитан.

– Абсолютно. Техника не ошибается. – Девицалюбовно погладила микроскоп.

– И когда ты это установила?

– Когда экспертизу проводила, тогда иустановила, – буркнула девица.

– А тогда какого черта ты раньше не сказала, что брошкафальшивая? – заорал Сойка так громко, как только был способен.

От звука его голоса зазвенела лабораторная посуда на полках.