надо, чтобы я подтвердила, что это правда, потому что ты испугался? Потому что ты боишься сам себя? Потому что жалеешь обо всем, что между нами произошло?!. Поэтому ты хочешь…

— Жалеет?! — с усмешкой прервал ее Макс. — А ты как думаешь? Конечно, он жалеет. Еще бы ему не жалеть! Что он, совсем крезанутый, что ли?!. Кому это понравится, чтобы какая-то сучка вот так обвела его, наколола по полной программе!

Он покрутил указательным пальцем.

— Ты ведь все-таки не полный мудак, правда, Витек? У тебя ж все-таки есть какая-то башка на плечах, а?

Теперь наступила очередь Виктора не реагировать на вопросы. Какая-то тупая ноющая боль появилась у него в затылке.

Он вдруг ощутил себя в положении судьи, вынужденного поочередно выслушивать то прокурора, то защитника. Оба были чужими ему.

Он не доверял никому!

— Слушай, Вить! — Макс вдруг щелкнул пальцами так, как будто его осенила гениальная идея. — А она не говорила тебе, что она тебя любит?

Повисла пауза.

Виктор по-прежнему упорно молчал.

Макс захихикал, затрясся от булькающих звуков.

— Значит, говорила! — отсмеявшись, торжествующе произнес он. — Она каждый раз это проделывает. Со всеми. И звучало очень естественно, правда?!. Еще бы, после стольких-то раз! Вовсе не надо быть великой актрисой, чтобы хорошо играть одну и ту же сцену!

Арина закусила губу с такой силой, что на ней выступила капля крови.

— Это вранье! — не выдержала она. — Ты гонишь, знаешь, что гонишь!

Она повернулась к Виктору. Глаза горели зеленым огнем, ноздри раздувались, ей не хватало воздуха.

— Когда я приехала сюда восемь лет назад, он и в самом деле оказался единственным, кто тогда помог мне. Но он сделал это вовсе не из каких-то там добрых побуждений, вовсе не потому, что так уж хотел обо мне заботиться. Он бабки хотел на мне сделать. И сделал. А самое главное, ему просто нужна была раба, вот и все. Самая настоящая раба. И я относилась к нему, как раба. Я никогда не любила его, я всегда его ненавидела!

— Тогда почему же, черт подери, ты с ним жила? Почему не ушла от него? — отчаянно выкрикнул Виктор.

— Вот это хороший вопрос, — спокойно заметил Макс. — Действительно почему, интересно? Мне бы тоже хотелось услышать.

На этот раз молчала Арина.

Макс с прежней усмешкой смотрел на нее.

— Я тебе объясню, почему, — выждав, все с тем же хладнокровием сказал он Виктору. — Потому что ей очень нравится, как она говорит, быть рабой, ей необходимо слушаться кого-то, подчиняться кому-то. Потому что такова ее рабская блядская натура!

— Нет! Нет! — закричала Арина, задыхаясь. — Все не так! Все вранье, он все врет! Я все время пыталась уйти от него, убегала при первой возможности, но он постоянно следил за мной, не отпускал меня ни на шаг. Где бы я ни пыталась от него скрыться, он каждый раз находил меня и заставлял вернуться! Я знала, что так будет и сейчас, я знала!..

Из глаз ее опять бисером посыпались слезы.

— Можешь мне не верить, Витя, но все, что я говорю, — это правда. Я знала, что это — мой последний шанс, что ты — моя последняя надежда. Я на самом деле люблю тебя, на самом деле, понимаешь? Я это знаю, потому что раньше никогда не чувствовала ничего подобного…

— И ты веришь в это говно, которое она тут льет? — резко прервал ее Макс. — Старая песня о главном. Хоть бы придумала что-нибудь новенькое! Лично я давно уже устал от этой хренотени.

А ты, Витёк, еще нет? Я тебе советую, возьми вилку, сними лапшу с ушей, а то она уже до пола свисает!

Он остановился перевести дыхание, внимательно оглядел обоих. Неожиданно какая-то новая мысль пришла ему в голову.

Макс посерьезнел, стер усмешку с лица.

— Так ты на самом деле все еще хочешь эту девку, Вить? — понизив голос, спросил он. — Если ты действительно так ее хочешь, я тебе ее оставлю. Другое дело, что вся твоя жизнь полетит к грёбаной матери, поверь мне! Будешь жить, как на раскаленной сковородке. Но это, в конце концов, твоя жизнь, так что тебе решать. Всякие есть любители. Мое дело маленькое. Я просто обязан тебя предупредить, что она не та девочка, за которую ты ее принимаешь. А знаешь, почему я тебя предупреждаю? Может, тебе это покажется странным, но я это делаю только потому, что ты мне нравишься, Витя. Хочешь верь — хочешь нет! А иначе — пошел бы ты, Витёк, на все три буковки!.. Вместе с ней! Поверь мне, если я ее заберу сейчас, ты мне будешь благодарен всю оставшуюся жизнь. Впрочем, твое дело. Так что ты решаешь, хочешь ты ее или нет? Просто скажи, «да» или «нет». Ну?

Виктор на секунду прикрыл глаза. Ноющая боль в затылке становилась все сильнее. Он безмерно устал.

Он дорого бы дал сейчас, чтобы этот безумный судебный процесс, выматывающий душу, прекратился. Он был совершенно растерян, не отличал правду от лжи. Никогда в него не сливали столько дерьма. Он был переполнен им, захлебывался в нечистотах.

Больше всего на свете Виктор хотел бы оказаться сейчас как можно дальше отсюда, там, где не надо было принимать решений и провозглашать вердиктов.

Арина и Макс молча ждали, что он скажет.

Макс — с жестокой усмешкой в голубых глазах, Арина — с глубокой печалью и робкой надеждой.

Виктор открыл глаза.

— Арина! — умоляюще прошептал он.

И еще раз, чуть громче:

— Арина!..

— Я не могу тебе помочь, — покачала головой Арина. — Ты сам должен решить, кому ты больше веришь.

Боль в затылке становилась нестерпимой.

Виктор обхватил голову руками, изо всех сил сжал ее.

— Я не знаю, — простонал он. — Я просто не знаю. Я не понимаю этого, не по-ни-ма-ю!

— Никто не в состоянии этого понять, — грустно сказала Арина, — ни один мужчина. Как можно объяснить, почему ты живешь с человеком, которого ненавидишь! Когда мы познакомились, я полностью доверилась ему, я совершенно не знала его тогда, ничего не смыслила. Он стал частью моей жизни, совершенно неотъемлемой частью. Но это не имеет никакого отношения к любви, это совсем другое. Он постоянно меня убеждал в том, что я — полное говно, что я не нужна больше никому на свете, что, кроме него, никто и никогда не будет заботиться обо мне, что я хуже говна…

Она судорожно всхлипнула. Рыдания рвались наружу из ее горла.