что его нету, а бар закрыт, вот и все, писец котенку, сечешь?

— Чего ты разорался, Боба, — примирительно сказал Кипа. — Надо подумать, чего делать.

— Хрена ты чего придумаешь! — с горечью сказал Боба. — Много ты тут надумал за то время, что стоишь?!.

— А форточка-то открыта, — неожиданно сказал Муса, в сотый раз разглядывая здание бара. — Может, он все-таки скоро придет? Слышь, мужик?

— Ага, жди, — язвительно произнес Боба, — хер он тебе сегодня откроет. Слушай ты, Муса, — сказал он, помолчав немного, — а ты мог бы влезть в эту форточку?

Все ошеломленно переглянулись.

— Я Игорька знаю десять лет, — сказал Кипа, озабоченно посмотрев по сторонам, — он не такой человек, чтобы из-за одной поллитры шухер поднимать.

— Мы же вернем, — с заблестевшими глазами подхватил Паша-козел, — завтра же и расплатимся, правда, ребят?

— Ясное дело, — хмуро подтвердил Боба. — Просто в долг возьмем, вот и все. Чего такого-то. Никто не виноват, что он запер бар в воскресенье. Кто ж так делает-то?!.

Все замолчали, по-прежнему в нерешительности озираясь по сторонам.

— Я вообще-то мог бы попробовать, — наконец неуверенно сказал Муса, — а что, если…

Он многозначительно замолчал.

— Не бзди, менты в это время здесь не чалятся, — сказал ему Боба. — Правда, пацаны?

Паша-козел и Кипа медленно кивнули.

— Ни разу не видел, — сказал Кипа.

— Бля буду! — подтвердил Паша-козел.

Все трое теперь выжидательно смотрели на Мусу.

Тот напряженно думал.

— Тусовка у нас, походу, нарезалась невъебенная, — наконец произнес он.

Все согласно закивали.

Тусовка и вправду была подходящая. Дело оставалась за малым.

— Только никуда я не полезу, — неожиданно объявил Муса. — Я себе не враг, слышь, мужик?!

И он демонстративно уселся в пыль прямо там, где стоял.

Всем своим видом показывал, что ничто на свете не заставит его сдвинуться с места.

16. Тост за дружбу

Обед подходил к концу. Вино и шампанское были выпиты, бутылка со «Столичным доктором» также опустела наполовину.

Макс громко рыгнул. Лицо его покраснело, глаза блестели. Он, судя по всему, пребывал в превосходном настроении.

Виктор, также слегка пьяный, был, наоборот, настроен отвратительно. Что же касалось Арины, то она так и просидела неподвижно весь обед, ни до чего не дотронулась.

— Извиняюсь, — сказал Макс, вторично рыгнув. — Ты классный мужик, Вить! Вот такой! — Он поднял большой палец кверху. — Ты вообще чем зарабатываешь?

— Я ветеринар, — хмуро ответил Виктор.

— Колоссально! — восхитился Макс. — Классная работа, нет вопросов, я ее уважаю. Я вообще люблю животных, слышь, Вить? Я их понимаю. Чувствую, что они наши меньшие братья и сестры. Правильно, Ариша?

Он неожиданно повернулся к девушке, пристально посмотрел на нее:

— Ну скажи, я прав?

Арина безучастно смотрела, никак не реагировала на вопрос. Твердо решила молча терпеть этот спектакль до самого его финала.

— Она знает, что я прав, — не дождавшись ответа, ухмыльнулся Макс. — У меня у самого была собака, — пояснил он Виктору. — Луша звали. Ох, как я ее любил! Ты даже не представляешь себе, какая была классная собачка! Нежная вся такая, ласковая…

Макс вдруг замолчал. Глаза его увлажнились.

— А что с ней случилось? — поинтересовался Виктор.

— Жуткая история, — вздохнул Макс. — Она взбесилась, пришлось ее убить.

— Убить? — поразился Виктор. — Ты имеешь в виду, что ее усыпили?

— Я имею в виду, что я ее убил! — упрямо мотнул головой Макс. — Я ее пристрелил, вот так!

Он наставил на Виктора палец и спустил воображаемый курок:

— Бах! И все. Бедная девочка!

Из глаз его заструились слезы.

Виктор потрясенно смотрел на него.

— Бешенство бешенству рознь, — пробормотал он. — Некоторые стадии можно лечить… Мне очень жаль.

— Господи!.. — вырвалось у Арины.

Макс внимательно оглядел обоих, неторопливо вытер бегущие слезы.

— Спасибо, — душевно произнес он. — Спасибо вам за ваше сочувствие. Только одно всегда помогает мне в горе, это мои друзья.

Он взял бутылку «Столичного доктора», налил себе и Виктору.

— У меня есть еще один тост, ребята, — сказал он, поднимая бокал, — я хочу выпить за дружбу. За нашу дружбу.

Виктор нехотя поднял свой. Ему уже сильно надоело все это.

Обед явно чересчур затянулся.

Он взглянул на Арину. Она даже не шелохнулась, по-прежнему сидела с отрешенным видом.

— Ну же, Арин, — окликнул ее Макс. — Ты не можешь пропустить этот тост. Наш последний тост. Вить, скажи ей!

— Арина… — начал было Виктор.

Арина, словно очнувшись, вдруг резко встала из-за стола.

— Спасибо! — глухо сказала она. — С меня хватит!

И, повернувшись, быстро пошла на кухню, цокая каблучками.

— Вот характер! — восхитился Макс, глядя ей вслед. — Ну ладно, черт с ней, — подмигнул он Виктору. — За нашу дружбу, доктор!

Виктор машинально чокнулся с ним, однако тут же поставил свой бокал на место.

— Одну минутку, надо ее позвать, — сказал он. — Арина! Арина!

— Арина! — неожиданно подхватил Макс.

Из кухни не последовало никакого ответа.

Виктор начал было вставать из-за стола, но Макс мягко остановил его, положив руку ему на плечо.

— Оставь ее, — ласково улыбнулся он. — Успокоится и вернется. Женщины все такие, а Арина особенно. Она так любила мою Лушу, что совершенно не может слышать о ней. Видишь, что с ней происходит? Не трогай ее сейчас.

Виктор озабоченно глядел в сторону кухни.

— Может, ты и прав, — неуверенно сказал он, — в конце концов, ты ее знаешь гораздо дольше, чем я.

— Это уж точно, — усмехнулся Макс. — Через пять минут она вернется, можешь мне поверить, доктор.

Арина стояла, уткнувшись лбом в холодное оконное стекло. Она часто и глубоко дышала, будто ей не хватало воздуха.

На руках у нее сидел притихший Лёха. Она гладила черную шелковистую шерстку, крепко прижимала его к себе, словно пыталась согреться теплом зверька, унять с его помощью дрожь, пронизывающую ее изнутри.

17. Голова

Боба пасся на стреме на углу здания, внимательно оглядываясь вокруг. Кипа и Паша-козел позади него подсаживали Мусу.

— Тяжелый, сука! — кряхтел Паша-козел. — А с виду кожа да кости.

— Ну чего там? — спросил Кипа у Мусы. — Уцепился?

— Ща, не парься, — ответил он, — возьмусь покрепче.

И, подтянувшись, стал пролезать сквозь форточку.

Внутри бара было совершенно темно. Муса втиснулся внутрь наполовину и приостановился, так как ничего не видел в кромешной тьме.

— Ты чего застрял? — закричали сзади. — Жми, давай!

— Отъебитесь! — огрызнулся Муса. — Или сами лезьте!

Когда глаза его немного привыкли к темноте, он разглядел прямо рядом