палки, но только у этих палок имелись короткие отростки, торчащие в разные стороны. Но, всё же взяв в руки карандаш, я смогла повторить это знак в точности на бумаге и тогда опять перешла на зрение пряхи.

Попробовать решила на своей картине — а вдруг её и покрывать не придётся, если твёрдости магией придать? Припомнила, что на её площадь нужны всего две закорючки, и потянула руки к правому верхнему углу. Сначала у меня не получалось захватить только нить бытия — смазывался весь рисунок. Но после нескольких неудачных попыток до меня дошло, что эту нить надо не рукой брать, а перемещать энергией своей магии.

Провозилась минут сорок, выплетая всего два символа, а когда закончила и перешла на обычное зрение, поняла, что картина стала твёрдой, как камень, но отошла от деревянной плиты, на которой я её рисовала. А это даже и неплохо.

Покрутила творение, любуясь. Шершавая немного, но вполне пойдёт для отделки стен. А можно ещё и отшлифовать. Надо только прочность проверить.

Я поднялась на ноги, собираясь во дворе провести испытания и шарахнуть картиной о камень, но тут в коридоре послышался топот, и в дверь поскреблись.

Дети проснулись. Я поспешила открыть им дверь.

— А что это у тебя, мам? — с любопытством спросил Марк, кивнув на картину.

Я поцеловала его и Софи в лобики, прежде чем ответить:

— Это я пробовала сочетать краску, чтобы создать необычный отделочный материал. Теперь хочу попробовать его на прочность.

— В нем магия, — восхищённо прошептал мальчик. — Ты стала магом, мам?

— Похоже на то, — решив не скрывать от Марка правду, созналась я как можно более беззаботно. — А ты даже видишь магию?

— Вижу, — кивнул мальчик, — пойдём, я тебе что-то покажу.

Марк взял меня за руку и потянул.

— И я хочу магию, — жалобно захныкала Софи, внимательно слушавшая наш разговор.

Я подхватила малышку на руки и твёрдо пообещала:

— Немного подрастешь, и у тебя тоже будет. Идём, Марк.

Мальчик привёл меня в пустую комнату, которую выбрал для своих занятий рисованием, и подвёл за руку к холсту.

— Ох, сынок! — вырвалось у меня эмоционально, я даже впервые назвала мальчика сыном.

Но как тут не проявиться эмоциям? Марк ведь нарисовал настоящую «живую» картину! На ней мы ловили рыбу. Я, Марк и Софи — как будто живые! Мы копали у реки запруду, чтобы добыть себе ужин, словно наяву.

— Марк, а пусть у меня будет красивое розовое платье на следующей картинке. Как у принцессы, — запросила Софи, потянувшись к холсту рукой.

Мне тоже захотелось его потрогать, но на ощупь краска оставалась краской, нанесённой на ткань, а фигурки под руками замирали.

— Потрясающе, Марк! Просто изумительно! — отвернувшись от творения, с чувством выдохнула я, приложив руку к шее. — Я обязательно найду тебе лучших учителей, а ещё мы подумаем, как можно применить твой дар в дизайне интерьеров.

Мальчишка счастливо рассмеялся, а мои мысли помчалась в сторону самых смелых идей.

А что будет, если нанести на картину символ «живо» нитями бытия? Или, например, как она станет выглядеть, если залить рисунок жидким стеклом? А вот если сделать из цемента садовые фигурки, а Марк их распишет, они смогут двигаться? Господи, какая у меня и детей может быть интересная и насыщенная жизнь на этой Мелзе! Главное, чтобы никто нам не мешал!

Глава 17

Доминга Элмо

— Объясни мне, друг мой, что за внезапный интерес возник среди моих аристократов к вдове Иниго? Может, и мне надо? — хохотнув, поинтересовался Бартеломью и откинулся на высокую спинку кресла.

Король принимал генерала в своём кабинете в неформальной обстановке как верного соратника и друга, но Доминга прекрасно знал, что расслабляться при монархе крайне нежелательно. Барт — обладатель феноменальной памяти и запросто может использовать любое неосторожно оброненное слово даже спустя годы.

— Исключительно меркантильный, ваше величество, — равнодушно пояснил Доминга. — Иниго хочет получить деньги и контролировать юного Иниго, а я хочу земли вдовы, а одарённые дети станут приятным бонусом. Но для вас это сущие мелочи, так что не стоит и внимания.

— Но есть ещё и род Лианор, — с чего-то вдруг вспомнил о родственниках Абигаль король. Но тут же пояснил, так, что голову ломать генералу не пришлось: — Маркиза Вилана примчалась ко мне ранним утром в панике, совершенно не зная, что делать. Приехал Антонио Лианор и тоже хочет опекунство над племянниками. Просила возглавить меня большой совет. Он не хочет брать на себя смелость решать спор между тремя такими знатными семьями.

Дело принимало скверный оборот. Генерал имел веские основания предполагать, кому отдаст свой голос Бартеломью, если, конечно, он, Доминга, не найдёт более весомую причину оставить детей у себя, помимо земли для разведения шипохвостых мантикор.

— Лианор? Они выползли из своей глуши ради вдовы и детей? — спросил Доминга, стараясь, чтобы голос звучал холодно.

— Представь себе. И это меня очень даже обрадовало. Вдруг девочка в родных стенах почувствуют прилив силы и обретёт магию пряхи? Говорят, она родилась с яркой искрой, — предсказуемо отреагировал Барт. — Ты должен понимать, что я очень заинтересован в возрождении рода прях. Ну а мальчика можно отдать Иниго, чтобы не обидно было. Тебе же, дружище, я могу сдать в аренду отличную землю в другом месте. Согласись, тебе вообще не нужен спор с Иниго и Лианор из-за чужих детей. Кстати, у тебя и свои скоро появятся. Так что я даже оказываю тебе услугу. Не благодари.

Доминга едва сдерживался, чтобы не сжать кулаки от досады. Он предполагал, что легко не будет, но не учел возможного появления в деле Лионор, поэтому оказался к такому повороту не готов. Теперь приходилось импровизировать.

— Позвольте я вам расскажу, как пришёл к мысли взять опеку над детьми, ваше величество. Возможно, вам станет более понятен мой интерес, и вы не захотите вот так сразу сбрасывать меня со счетов.

— К чему эти церемонии, Дом? Мы здесь одни и много лет дружим. Зови меня, как звал в академии, и будь откровенен. Я теряюсь в догадках, что могло тебя так в этой семейке заинтересовать.

Идя на встречу с королём, генерал думал вести себя максимально равнодушно и давить на материальный интерес, а сейчас понял, что этот номер не пройдёт, поэтому диаметрально изменил линию поведения,