поэтому никто не знает, кому выпадет страшная участь на следующий раз. Отсюда и тоска в глазах критян…

И на этот раз жребий выпал Ариадне.

И тогда Тезей решил покончить с чудовищем, собирающим кровавую дань…

Он добровольно вызвался пойти в Лабиринт, заменив Ариадну.

Кто-то из жрецов был против, кто-то говорил, что негоже приносить в жертву чудовищу иноземца.

Но самый старый из жрецов, слепой Ликомен, вспомнил древнее пророчество.

Только когда сын чужой земли войдет во тьму Лабиринта, проклятие будет снято и Минотавр перестанет собирать кровавую жатву…

Когда Тезей вместе с другими обреченными пошел к Лабиринту, Ариадна провожала его до самого входа и напоследок вручила ему свой прощальный дар — обычный клубок ниток. Сначала Тезей не понял смысл этого подарка, но Ариадна велела ему закрепить конец нити перед входом в Лабиринт, чтобы потом можно было найти дорогу к выходу…

Тезей поднялся на ноги, поднял над головой факел и зашагал навстречу своей судьбе, зашагал в ту сторону, где только что затихли шаги Минотавра.

Он шел вперед по бесконечным коридорам Лабиринта, и сердце его стучало громче и громче.

С каждым шагом Тезей чувствовал приближение чудовища.

Это была его любимая часть подземелья, здесь Минотавр бывал чаще всего, здесь к затхлому, сырому воздуху Лабиринта примешивался страшный и волнующий запах — запах крови, запах дикого, опасного зверя.

От этого запаха чувство опасности обострилось. Тезей шел, крадучись, прислушиваясь к каждому шороху, к каждому движению воздуха.

Он в очередной раз свернул за угол, оказался в просторном подземном зале, шагнул вперед — и вдруг под ногой что-то хрустнуло.

Тезей вздрогнул, попятился, наклонил факел, чтобы осветить пол коридора.

На полу у его ног белела груда костей.

Кости, человеческие кости лежали на полу вперемежку, как валежник. Тут и там среди них попадались черепа, смотрящие на Тезея черными дырами глазниц.

Должно быть, здесь было логово Минотавра, сюда чудовище приволакивало трупы своих жертв, здесь пожирало их, обгладывало их кости…

Сердце Тезея переполнилось гневом.

Он снова поднял факел над головой, осветив все уголки подземного зала, и выкрикнул:

— Где ты, ублюдок? Выходи, сразись со мной! Или ты можешь убивать только беспомощных, безоружных детей?

Тезею ответило только эхо.

Уже стемнело, когда Гиви и Ксения встретились у дверей ресторана. Гиви достал связку ключей, которую дал ему новый хозяин, открыл дверь, и они вошли внутрь.

В ресторане стоял устойчивый запах пряностей, жареного мяса и красного вина. У Ксении возникло чувство тревоги, чувство, что они с Гиви здесь не одни, показалось, что в ресторане есть кто-то еще.

Она замерла, вглядываясь в темноту и вслушиваясь в тишину. Вдруг ей показалось, что справа от входа в темноте затаился какой-то человек. Она метнулась в сторону и направила на темный силуэт луч фонарика… и чуть не рассмеялась: это был чей-то висящий на вешалке кожаный плащ.

Однако тревожное чувство не проходило.

Гиви окликнул ее, он уже осматривал общий зал ресторана.

Ксения бесшумно подошла к нему, прижала палец к губам и прошептала:

— Мы здесь не одни!

К чести Гиви, он не стал шуметь, задавать вопросы, а только застыл на месте и прислушался.

И тут они оба услышали негромкий шорох, доносящийся со стороны служебного коридора. Ксения и Гиви обменялись жестами и крадучись двинулись в сторону, откуда доносился звук.

Через минуту они остановились перед дверью, из-за которой доносился отчетливый шорох. Это был кабинет директора — тот самый, который раньше занимал покойный Отари. Тот самый, в котором нашли его труп.

Ксения знаками показала Гиви, что войдет первой. Он кивнул и отошел чуть в сторону от двери.

Ксения тихонько приоткрыла дверь, шагнула вперед и включила фонарь.

Она успела разглядеть в конусе яркого света полусогнутую человеческую фигуру, но в следующее мгновение в нее полетел какой-то тяжелый предмет.

Ксения инстинктивно отстранилась, заслонившись локтем, и при этом выронила фонарь.

В следующую секунду она метнулась к стене и включила верхний свет.

Яркий свет залил кабинет.

На полу возле двери валялась настольная лампа — это ее незнакомец бросил в Ксению. Но самого незнакомца не было, в комнате была только Ксения да Гиви, торчавший в дверном проеме.

— Кто это был? — удивленно проговорила Ксения.

— Не знаю, — Гиви пожал плечами. — Я его не видел. А куда он вообще девался?

— Наверное, выбежал в коридор?

— Нет, я стоял в дверях, и мимо меня никто не пробегал.

— Точно не пробегал? — прищурилась Ксения.

— Обижаешь! Что я, целого человека не замечу? Я даже муху замечу, мимо меня не пролетит! — Гиви действительно придал своему лицу выражение детской обиды.

Наверное, это было смешно, но Ксении сейчас было не до смеха.

Куда же мог подеваться тот человек, которого она увидела в конусе яркого голубоватого света? Ведь она, несомненно, видела его, это не было игрой воображения! И его силуэт даже показался ей смутно знакомым, хотя она и не могла вспомнить, где и когда она его видела.

Но куда он мог подеваться? В этой комнате нет других дверей, нет и окон, а через единственную дверь незнакомец не пробегал — там стоял Гиви, и он не мог бы его не заметить.

Значит, он все еще где-то здесь, прячется в этой комнате…

Ксения поднесла палец к губам, обвела кабинет взглядом.

Где здесь можно спрятаться?

В кабинете был резной письменный стол, тяжелое деревянное кресло, пара стульев. В углу стояла деревянная скульптура — вырезанный из одного куска дерева старик-кавказец в черкеске и сдвинутой на бок папахе.

Еще здесь был высокий застекленный шкаф, в котором стояло несколько старинных книг на незнакомом Ксении языке, буквы которого отдаленно напоминали нотную запись, пара старых фотоальбомов и несколько запыленных бутылок старого, выдержанного коньяка.

Ксения открыла этот шкаф, сняла с полки фотоальбом в бархатной обложке, раскрыла его. Она увидела старый черно-белый снимок — цветущий сад, на заднем плане горы в снежной шапке. Людей на этом снимке не было.

Зато на соседней фотографии был изображен представительный старик в черкеске и папахе, очень похожий на деревянную скульптуру в углу комнаты. То есть, точнее, это скульптура похожа на старика с фотографии…

Ксения повернулась к скульптуре, чтобы убедиться в сходстве. Возле нее стоял Гиви. На лице его было недовольство.

— Разве так можно? — проговорил он возмущенно, перехватив взгляд Ксении.

— Чем ты недоволен?

— Ну ты же видишь, как у него надета папаха?!

— Что не так с этой папахой? — насмешливо переспросила Ксения.

— Да все не так! Ни один