измерив ей температуру, и напоследок даже выдавит из себя механическую слезу, очевидно, из своих внутренних запасов бытовой смазки. Даша, разумеется, не будет помнить и этого. Всё будет выглядеть так, будто профессора Требухова они обнаружили в подземелье, рядом с умерщвлёнными непонятным газом членами его группы и остальными мертвецами из разных исторических эпох планеты.

Что касается Тимофея и Николая-проводника, то перед Павлом Эрастовичем откроются новые, бесконечные горизонты тех пространств и слоёв в стратосфере, где ему и его коллегам предстоит теперь их искать.

Вот, собственно, и всё.

Все вернулись в своё время. Все были живы и здоровы.

Дело осталось за малым.

Найти двух исчезнувших коллег.

А пока…

Временной тоннель Эйнштейна – Розена продолжил своё путешествие по временным эпохам, посетив планету в очередной раз своего бесконечного существования во Вселенной.

Глава 5: Голоса из стратосферы

№ 25.

А дело было так…

По каким причинам, и каким необъяснимым образом Тимофей Ружин с собакой и Николаем-калмыком оказались втянутыми воедино в одно и то же пространство тоннеля Эйнштейна – Розена, осталось неясным. Ни Павел Эрастович позже, ни его коллеги института, создавшие Генератор времени так и не смогли позже объяснить непонятный вектор луча, который переместил всех троих в одну и ту же эпоху. Когда всё вернётся на свои места и учёные приступят к анализу, произошедшего сто лет назад перемещения, все до единого просто разведут руками.

Очевидно, а именно такой напрашивался вывод, в 1976 году, когда калмык забрал с собой рюкзак, Ружина и собаку впитало в себя энергетическое поле Генератора, поскольку они тоже находились в тот момент в радиусе действия портала времени. С этим, более-менее, согласились все сотрудники института. Вопрос стоял иначе. Каким образом они вообще могли оказаться вместе в одной и той же точке векторного перемещения? Как оба пространства – реальное и инородное – смогли соединить всех троих именно в этих координатах, близ лагеря, у палаток геологов? И как, опять же, Николай мог знать о существовании клада, оставленного Ружиным под своим спальным мешком? Ответов никто не знал. Всё случившееся отнесли к очередному парадоксу пространственно-временного континуума.

Нагруженный рюкзаком, проводник стоял сейчас на просёлочной дороге, и озирался по сторонам, словно беглец, сбежавший из-под надзора. Ощущение было не из приятных. Всё произошло как-то само собой. Оказавшись в расположении лагеря, он, по какому-то смутному наитию, будто разговаривая с кем-то внутри себя, прежде всего, бросился в палатку Тимофея, где и обнаружил рюкзак с золотом. Что было дальше, он абсолютно не помнил. Кто или что ему подсказывало в этот момент, он не имел ни малейшего понятия, слыша только внутри себя какой-то незнакомый голос. Голос настойчиво повелевал приподнять спальный мешок, что, собственно, Николай и сделал. А когда вытащил из-под него рюкзак, был крайне ошарашен столь щедрой и грандиозной находкой. Выбираясь наружу, он тотчас был подхвачен ниоткуда взявшимся вихрем, и единственное, что успел заметить, это два зыбких силуэта, застывших в нелепых позах. Промелькнув на мгновение, они так же растворились в пространстве, всосавшись в крутящуюся горловину тоннеля.

А потом его поглотила пустота.

Как это произошло, он совершенно не почувствовал. Зато, когда пришёл в себя и убедился, что рюкзак всё ещё при нём, с ошалелым видом обнаружил, что стоит на проезжей колее, оставленной каким-то непонятным ему транспортом.

Он стоял и озирался, пытаясь привести в порядок свои мысли.

Где он? Куда делись остальные? Где Колизей, Антон и Требухов со Стариком? Где, наконец, Ружин с собакой?

Просёлочная дорога, на которой он таким удивительным образом оказался, напомнила ему картины старорусских художников. Это-то и было странным. Словно сквозь просеку леса протащили что-то тяжелое, громоздкое, и явно не бульдозером. На колее не было ни отпечатков шин, ни траков, ни протекторов от гусениц.

…Это были следы деревянных колёс.

Он что, снова в Древнем Риме, мелькнула догадка?

И как бы отвечая на его мысленный вопрос, в стороне за деревьями послышалось ржание лошадей, свист кнута в воздухе, а затем и резкий окрик, понукающий запряжённую тройку. Николай едва успел отскочить в сторону, как вдруг мимо него на полном ходу пронеслась… карета. Кучер сидел на задворках и свистом подгонял взмыленных животных, совершенно не заметив странного путешественника. Всё произошло настолько стремительно и быстро, что Николай даже не успел заметить сидящих внутри пассажиров. Но то, что карета была дорогой и принадлежала какой-то знати, говорили её гербы на дверцах, да и сама упряжь была едва ли не из золота.

Не совсем ещё понимая, куда его забросила неведомая сила, калмык поправил рюкзак, посмотрел оторопелым взглядом вслед умчавшемуся экипажу, и зашагал прочь из леса. Так вот откуда столь странная колея на дороге, поросшая старой травой. Колёса-то у кареты, как ни есть деревянные, мелькнуло у него в голове. Делать было нечего. По всей видимости, его снова перебросило в какой-то отдалённый век, и то, что эта местность не принадлежала Римской эпохе, говорили за себя деревья, климат и прочая растительность. Жутко хотелось пить, да и голод уже давал о себе знать. Он теперь один, и это непреложный факт.

Выйдя, таким образом, на просёлочную дорогу, Николай оказался в километре от какого-то большого селения, в центре которого виднелся позолоченный сусальный купол церкви, явно принадлежащий временам древнеславянского христианства. Подходя с опаской к первым избам, калмык всё больше утверждался в догадке, что перед ним настоящее русское село. Во-первых, сама конструкция изб с резными коньками на крышах, с колодцами, заборами, бревенчатыми стенами и слюдяными окошками – эти деревянные строения напомнили ему картины русских живописцев: Серова, Репина, Кустодиева. Люди ещё не попадались, иначе он бы сразу определил по одежде, в какой примерно век его занесло на этот раз. И самое важное – куда?

Слышалось ржание лошадей, солнце только всходило, прокричал петух, ему ответил другой. Где-то залаяли собаки. Ухнул в лесу филин. Не останавливаясь у первых изб, проводник направился прямиком к церкви, разумно полагая, что в храме господнем ему не причинят никакого вреда. Единственное, что стоит учитывать, это его необычную для этих мест одежду. На нём был комбинезон и куртка с множеством карманов, на ногах армейские ботинки для похода, за спиной рюкзак, в чехле на ремне нож и фляга, на руке часы. Это стоило учитывать. Плюс несколько килограммов золотых бесформенных самородков. Промчавшаяся мимо карета, по всей видимости, имела какое-то прямое отношение к этому древнему селу, и нужно держать ухо востро, чтобы не влезть в какую-нибудь неприятность. Разговаривать-то