– Ну что, где мы встречаемся в субботу?

– Давай в центре где-нибудь, чтобы всем было удобно добираться.

– О’кей, а все будут, получается, кроме Машки?

– Почему, Машка сказала, что тоже приедет, как же без нее.

– Она же родила только две недели назад? С кем она младенца оставит?

– Зачем оставлять, с ним и приедет.

Это мы с Калининой обсуждали грядущую встречу с бывшими коллегами – мы долго собирались, переписывались и вот, наконец, согласовывали детали. Машка с младенцем действительно приехала – он мирно сопел у нее на груди все время, пока мы ели, пили и громко вспоминали былые времена (о чем еще разговаривать бывшим коллегам).

Все это время, пока мы там сидели, я ловила себя на некотором раздвоении: с одной стороны, меня умиляла эта картина, полная нежности, любви и ласки, а с другой – мне было остро жалко Машку: ну как можно было не воспользоваться моментом и не улизнуть из дома, оставив ребенка на попечение отца/бабушки? Она не была уставшей или замученной, ребенок никак ее не беспокоил, но сам факт его неотделимой жизни от нее меня пугал.

Я оглядывалась вокруг на знакомых мне матерей и видела одну и ту же картину: ребенка носят и возят все время с собой. Везде и всегда. Свешивающиеся из тележек младенцы в ИКЕА, сидящие в переносках в кафе, висящие на спине и груди на улице – дети рождались и немедленно «прилипали» к родителям. Почти на любой дружеской встрече кто-нибудь обязательно был с младенцем в переноске. А на свадьбе у наших друзей таких матерей было аж две!

Я же оказалась не готова к такому поглощению, мне нужно было хоть чуть своего времени, своих дел и своего пространства.

Пожалуй, я была самым мотивированным «режимным» родителем – с самого рождения детей я стремилась как можно быстрее привести их к удобному для меня жизненному ритму. Ритм этот должен был укладываться в простое правило: утром мне нужно немного поспать, чтобы иметь силы дотянуть до вечера, а вечером мне нужно время для себя. То есть я стремилась привести детей к своему жизненному циклу, а не встроиться в их. Так же было в еде и играх, помните?

Мишка родился в 2004 году, это был уже расцвет «современного материнства»: рожаем осознанно, кормим по требованию, спим вместе, носим везде с собой в слинге, «не обрываем пуповину» с ребенком как можно дольше. Все это совсем не укладывалось в мою задачу – оставить себе островки личного пространства, не уходить с головой в ребенка.

Казалось бы, все просто: будь как ребенок, живи как ребенок, в его ритме – и будет тебе счастье и спокойствие, ты даже будешь высыпаться. Возможно. Но сама мысль о том, что вдруг, став мамой, я перестану быть собой, а стану еще одним ребенком в семье, меня угнетала. Это же я, Юля, я по-прежнему хочу есть, спать, вязать и смотреть итальянский Masterchef – хоть немного минут в день. Моих минут, в одиночестве.

Кормление по требованию с Мишкой было отметено сразу – мне было проще жить по часам, чтобы хоть как-то управлять текущим днем и моими делами. Понимание, что ребенок точно накормлен и через полчаса вряд ли проголодается, спасало мне нервы. С Гришкой, правда, я решилась на эксперимент с кормлением по требованию, но хватило меня на неделю – этот спиногрыз ловко начал мной манипулировать (или я это себе придумала?). В общем, земля начала уходить из-под ног, график рушился, я нервничала и в итоге молниеносно вернулась к кормлению по расписанию. Гришка, кажется, был не очень доволен моим решением. Но спокойная мать всегда лучше современной, успокаивала я себя.

Мысль о совместном сне вызывала у меня сразу тонну страхов. У мужа, кстати, тоже. Первые тяжелые месяцы с младенцем и так не отличались особенным спокойствием и бодростью духа, так что добавлять еще переживаний не хотелось. Главный страх выглядел так: я повернусь и задавлю ребенка. Или муж неудачно перевернется. Пару раз после ночного кормления мы оставляли ребенка с нами в кровати, но страхи не давали насладиться его присутствием рядом, и мы решили все-таки возвращать его в кроватку. Да, неудобно вставать ночью, плестись к нему, кормить, потом укладывать обратно. Но зато спокойно на душе. Нас мучили кошмары. Мы вскакивали с кровати в холодном поту, дико озираясь и спрашивая друг друга, где Мишка? Мишка при этом мирно сопел в кровати. В общем, ужас что было.

Но не только страх задавить меня мучил. Я боялась, что ребенок привыкнет к постоянному нахождению со мной в кровати и его потом не выгонишь. Ну серьезно. Слышала я эти истории про семилетних детей, которые спят с родителями. Сразу вспоминается Лиза Аррен из «Игры престолов», на груди у которой буквально висел ее восьмилетний сын. Одно дело, когда ребенок приходит утром к тебе под бок поспать, но другое дело, когда он все время спит в вашей с мужем кровати. А как же секс? А как же самое ценное на свете личное пространство – кровать? Да и написает еще.

Самым ценным временем был всегда вечер. Хотя бы два часа вечернего тихого времени, когда можно в одиночестве заняться своими делами. И тут опыт моих подруг мне тоже не подходил – ведь опять же, проще всего сделать так: дать ребенку возможность не идти спать до тех пор, пока он сам не устанет и не отрубится или пока родители не устанут и не пойдут сами спать. Взамен такие родители получают долго спящих детей по утрам – то есть дети подстраиваются таким образом под режим родителей. Но меня не проведешь, знаю я эти договоренности, ага. Давай, мол, я буду с тобой поздно ложиться и так же поздно вставать, ага. А потом он все равно встает ни свет ни заря. И какие претензии ему предъявлять? «Ты же обещал? Мы договаривались?» Нет, это так не работает. Поэтому я всегда отправляла детей спать в девять вечера. Ну то есть в девять вечера мы шли читать, после чего я