липкий, холодный – меня настигал только от одной мысли: я не замечу вовремя какие-то необратимые процессы, связанные с криминалом. Это единственное, что меня волновало. Я всегда осознавала свою главную родительскую миссию как защиту ребенка: я должна предостеречь и защитить его от внешних угроз и от него самого. Но как не скатиться на этом пути к банальной слежке за детьми? Как защитить, если досконально не знать, как и чем они живут, с кем и о чем общаются? У половины моих знакомых есть телефоны всех друзей детей, у всех настроен родительский контроль, они знают все о передвижениях ребенка, его разговорах, у них есть доступ к его переписке. Как все это могло бы сочетаться с моим принципом о соблюдении личных границ? Или на словах мы их, конечно, соблюдаем, в дверь постукиваем, но на самом деле активно следим, читаем и смотрим?

Я выбрала честность. Так проще жить. Я честна и откровенна с детьми, я умею и могу обсуждать с ними трудные темы, не юлю и не пытаюсь найти «детских» слов, чтобы объяснить им опасность общения в интернете с незнакомыми людьми, например. Мое дело – неоднократно проговаривать, предупреждать, рассказывать про ужасы. И доверять им. На практике это выглядело так. Сидит Мишка, например, со мной на кухне, пялится в телефон, переписывается с кем-то.

– Я знаю, что сто раз об этом говорила, но на всякий случай скажу, что куча дядек и тетек только и ждут, чтобы познакомиться в интернете с подростками и нанести им ущерб – обмануть и обидеть. Так что никогда не переписывайся с незнакомцами. Я знаю, что ты так не делаешь, но я твоя мать, я должна тебя защитить и предупредить.

– Ну маааам, ну сколько можно, я с Саней переписываюсь!

– Про это я тебя, видишь, не спрашиваю, уважаю твою частную жизнь, оцени!

– Да-да, спасибо, ценю.

То есть моя рабочая тактика – проговаривать, а не пытаться накопать что-то запрещенное в жизни детей. Может быть, потому что я боюсь услышать или увидеть это самое запрещенное? Наверное, да. Тот случай, когда я жажду откровенности и правды, но не всегда готова ее узнать. Однажды кто-то из детей оставил планшет и забыл стереть там дивный поисковый запрос в «Яндексе» – что-то про большие женские. Ну вы понимаете. О, думаю, интересно, растут. Но что изменил тот факт, что я узнала об этом? Об этой их личной жизни? Не пойду же я с ними обсуждать, зачем они это искали и что на самом деле нужно было искать. Что даст мне это знание?

Однажды я попыталась изящно, как мне казалось, вывернуться и удовлетворить свое любопытство. Мне было жуть как интересно, с кем это Мишка часами по телефону трындит. И я решила «аккуратно» прояснить ситуацию с Гришей, прямо его спросив. «Ну мама, это же Мишкина личная жизнь! Мы же не спрашиваем, с кем ты там трындишь», – не прокатило, в общем. Правило традиционно сработало в обе стороны. Так что я смиренно ждала, пока мне все расскажут. Из-за чертова чувства такта приходилось оставаться в неведении.

Знаете, кстати, что интересно: ко мне ведь родители тоже в душу не лезли, если я не хотела. Никто меня с пристрастием никогда не допрашивал – особенно в вопросах личной жизни. Но пару раз я ловила себя на мысли – а вдруг они не спрашивают, потому что неинтересно? Вдруг и моя тактичность и уважение личных границ приведут к тому, что дети решат, будто мне неинтересно, с кем и о чем они трещат по телефону, с кем дружат?

Решение было простым: рассказывать о себе, своих друзьях, о работе, делиться проблемами и успехами и почаще спрашивать у детей про их жизнь, про их друзей и их родителей, про проблемы, про смешные истории. Мне же правда это интересно. И надеяться, что я буду в курсе всего, что мне необходимо знать. А личные разговоры и запросы в «Яндексе» пусть останутся личным делом каждого – и моим, и их.

Комментарии

Дети

Миша

Это было так: «Мы садимся обедать, и ты говоришь: «Все, я хочу смотреть «Дживса и Вустера». Гриша говорит: «Нет, я уже не могу, у меня уже из глаз кровь идет». Но мы все равно смотрели, я уверен, что Гриша ненавидит этот сериал. Ты еще предлагала смотреть Пуаро, мисс Марпл или Парфенова про русскую империю. Мы пересматривали серии раз за разом, каждую серию мы уже узнавали по первым кадрам и знали, что там будет дальше. Но я тебе благодарен – и Пуаро, и Дживс и Вустер – это определенный критерий для меня теперь. Если я понимаю, что человек смотрел «Дживса и Вустера», значит, он безумно интересный уже сто процентов. Это показатель. Очень мало моих ровесников знают про этот сериал, и я не очень часто его вспоминаю, но я понимаю, что, когда момент придет, мне будет чем похвастаться. С другой стороны, мои друзья удивляются, что эти фильмы я смотрел, а какие-то базовые детские мультики, например, я не смотрел. «Короля-льва», например, я никогда целиком не смотрел. Но при этом «Операция Ы», все приключения Шурика, «Кавказская пленница», «Бриллиантовая рука» – вот это все я знаю хорошо. Довольно странный набор для ребенка. Это теперь моя база. Для меня странно, если человек не знает, что такое «Операция Ы». Хотя, подожди, «Смешариков» я смотрел, «Фиксиков», вот, очень хорошие мультики. Но это я сам уже смотрел, без тебя.

Гриша

«Дживса и Вустера» я любил, а Пуаро нет. Все серии пересмотрели. Но друзьям я об этом не рассказывал.

Друзья

Елизавета, двадцать шесть лет, дочь пяти лет

Моя дочь была желанным ребенком, мы готовились к ее появлению, читали книжки, закупались игрушками. Я обожаю все детское. Могла часами убаюкивать ребенка, напевая тихонько детские песенки, знаю много прибауток. Да, не всегда интересно