8

Любители вечеринок

На работе и в свободное время Кит постоянно сталкивался с алкоголем. Ему нравилось выпивать, но не нравилось ощущение потери контроля. «Я рос в семье, где любили выпить и повеселиться. В Канаде мать с отцом состояли в клубе “24 шляпы”: это было объединение из двенадцати супружеских пар, которые встречались, чтобы напиться и хорошо провести время. Пил обычно отец, а мама просто ходила с ним. В Селе отец придерживался “политики открытых бутылок”: мы, дети, могли пить все, что имелось дома. Отец считал, что лучший способ воспитать в нас спокойное отношение к алкоголю – не делать из него запретный плод. В моем случае это сработало.

Он держал в своем баре достаточно виски и другого крепкого спиртного, а наш холодильник на заднем крыльце всегда был набит пивом. Он покупал нам пиво, когда мы ездили в Канаду или в Айдахо пополнить запас “Курса”. Я часто ездил с ним и научился смешивать ему виски с колой прямо в движении, на ухабистых проселках. Когда Брюс стал постарше, он начал устраивать дома пивные вечеринки. Все в Селе знали про них. Однажды я перепил и пощупал девушку за грудь. Оказалось, это была подружка Брюса. Он сильно меня потрепал, но хотя бы за дело».

Несмотря на свободное отношение к алкоголю, насчет наркотиков Лес был неумолим. «Отец пользовался любой возможностью, чтобы напомнить нам об этом. Если он узнавал, что кто-нибудь в школе курил травку, то заставлял нас выдать его учителям. Если видел потом с этим мальчиком на улице, то говорил: “Найди себе других друзей. Не хочу тебя видеть с этим сукиным сыном”. Позднее, когда я начал убивать, он решил, что я был под наркотой. Это помогало ему объяснить мои поступки и вроде как смыть пятно с имени Джесперсонов. Но наркотики не имели к моим убийствам никакого отношения, и алкоголь тоже.

В старшей школе я вообще перестал пить, чтобы, как добрый самаритянин, развозить остальных по домам после вечеринок. Я видел отвратительные сцены – как парни писались или блевали из окна моей машины. Один мальчик отключился и упал, машина проехала по нему и сломала ему ключицу. Я нисколько не скучал по выпивке. Она будила во мне зверя. Я по-настоящему боялся напиваться, потому что мне становилось на все наплевать и я терял контроль. Мне нравилось чувствовать себя единственным трезвым в компании».

Когда Киту исполнилось шестнадцать, в последний семестр первого года в старшей школе Селы, он сдал экзамены на права и, как все подростки в долине Якимы, обзавелся собственным двигателем внутреннего сгорания: за четыреста кровных долларов купил себе седан «Олдсмобиль Супер-88» 1961 года, красно-белый, с восьмицилиндровым мотором 398, который никто не хотел брать, потому что тот плевался синим дымом, подпрыгивал на старых амортизаторах и едва делал двести километров на одном баке. «Отец сказал, что заплатит за мою заправку только раз и, кажется, сдержал слово. Я едва не разорился, покупая бензин. Мне приходилось откачивать топливо из тракторов и соседских машин. Один раз сосед пальнул в воздух, чтобы меня спугнуть. Все узнали, что это я воровал бензин, потому что я оставил банку возле машины, а на ней были канадские адреса». Кит ездил на «Олдсмобиле» год, после чего двигатель заклинило и он довершил его уничтожение попыткой самостоятельного ремонта.

Свой следующий автомобиль, джип «Виллис CJ-А» 1947 года, Кит купил у члена «Джип-клуба любителей горных треков»: компании опытных водителей, которые по выходным катались туда-сюда по ближайшим предгорьям. Годы спустя он детально описывал его: «У моего джипа был F-двигатель с четырьмя цилиндрами и тремя скоростями. Я передвинул сиденье назад на десять сантиметров и сделать выше еще на столько же. Машина изначально была серой, но я перекрасил ее в ярко-желтый цвет, а панель заменил на другую, черную, в узоры из ромбов. Я проездил на “Виллисе” два года и продал его за ту же цену, за которую купил: семь сотен. Потом я купил “Форд Фэйрлейн” 1967 года с восьмицилиндровым двигателем 289, но он был недостаточно резвым, так что я пересел на мотоцикл с двигателем 750сс. Я катался на нем в Айдахо посмотреть, как Ивел Нивел перепрыгнет через Снейк-ривер на своем байке. Я был в таком восторге, что чуть не прыгнул следом за ним. Позднее я жалел, что не прыгнул».

9

Бесконечное количество животных

Теперь, имея собственное средство перемещения, Кит мог наедине предаваться удовлетворению своих темных импульсов. Он ездил за десяток километров в долину Уэнас и стрелял там животных из винтовки. «У нас в пригороде я перестрелял всех бродячих кошек, но чуть дальше от него, на холмах, мишеней было сколько угодно – крысы, кролики, олени, койоты, случайные собаки или кошки. Я стрелял во все, что движется. Мне нравилось смотреть, как кишки волочатся за ними, когда они пытаются убегать. Я тренировал меткость, стреляя сначала в одну ногу, а потом в другую. Целился им в яйца или в задницу. Кролики кричали, олени тоже. Тяга к жизни была даже у самых мелких полевых крыс. Тупое зверье так и кишело в округе. Я присаживался за камнем и смотрел в телескопический прицел. Иногда требовалось три, а то и четыре выстрела, чтобы прикончить кого-то одного.

Играть в снайпера было классно. Мой отец был охотником, и я знал, что он меня одобрит. Выше в горах я нашел новые мишени – гремучих змей, белок, бурундуков, дикобразов. Однажды я за день убил шестьдесят восемь змей, когда рыбачил на небольшом ручье между Элленсбергом и Селой. На следующей неделе я убил двадцать. Я не чувствовал за собой вины. Это было обычное американское времяпровождение – поехать за город и пострелять. Я стрелял в корову, смотрел, как она падает, и слушал, как она мычит, призывая на помощь. Расстреливал холмики на норах сусликов точными выстрелами и воображал, что стреляю из гранатомета.

Когда дома никого не было, я экспериментировал с разными способами заглушить звук выстрела. Иногда несколько раз стрелял в окно и смотрел, кто как отреагирует. Однажды пуля срикошетила от куска железа и попала мне в бедро. Я видел ее край и выковырял пулю перочинным ножом, чтобы отец не наказал меня за неосторожное обращение с оружием.

Я экспериментировал с трубчатыми бомбами: растачивал патроны у отца на станке в подвале и наполнял их бездымным порохом “Ред