Она протянула ему руку, и он сделал вид, что поцеловал ее, не коснувшись, однако, губами ее перчатки. Подняв на нее глаза, Эдвардс просиял. У него на лбу блестели бисеринки пота.

– Как поживаете?

Шафран лишь улыбнулась ему. Его слишком развязные манеры немного смущали. Одет он был с иголочки: ослепительной белизны рубашка и фрак с блестящими, как его лоб, лацканами.

– Потрясающая вечеринка, – сказала она. – Не знаю, то ли благодарить вас за то, что пригласили нас, то ли спросить, что это у вас за новая культура?

Эдвардс ухмыльнулся, но в выражении его лица что-то неуловимо изменилось.

– Такие встречи напоминают легенду. Случаются внезапно и так же внезапно исчезают.

Его слова заглушил скрип передвигаемой по паркету мебели. Похоже, гости решили расчистить себе место для танцев. Шафран переглянулась с Ли, и он ей подмигнул. Его задача – найти Люси Тэлбот и разговорить ее. А Шафран должна выяснить, кто был любовником мисс Уильямс. И еще они попытаются разведать что-нибудь о миссис Келлер или миссис Салливан.

– Вы не видели мисс Грешем или мисс Этвуд? – Она склонилась к самому его уху, чтобы перекричать музыку.

– Мисс Грешем вышла подышать свежим воздухом, а мисс Этвуд и мисс Тэлбот я пока не видел. Может, затерялись где-то среди гостей.

Пока Эдвардс отвечал, она не видела его лица, но чувствовало сквозящее в его словах нетерпение.

– Пожалуй, тоже пойду подышу, – улыбнулась ему Шафран. – Не ожидала, что здесь будет так многолюдно.

Эдвардс махнул рукой в сторону французских дверей:

– Я принесу вам что-нибудь выпить.

Шафран, кивком поблагодарив его, направилась к дверям. Свежий воздух приятно холодил после поистине лихорадочной энергии в доме.

Невольно вспомнилась вечеринка несколько месяцев назад, с которой она так же сбежала, и вдруг захотелось оказаться рядом с тем мужчиной, который составил ей тогда компанию. Что бы подумал обо всем этом Александр? Так же, как Ли, заинтересовался бы этим делом или переживал из-за риска, которому подвергает себя Шафран? В своем последнем письме она ни словом не обмолвилась об опасности, но не могла не думать о том, какую пользу принес бы Александр этому расследованию. Он всегда так уверен в себе, так тверд.

На краю террасы она заметила Амелию. В желтом прямоугольнике света из окна та беседовала с каким-то мужчиной. Амелия теребила перчатки на своих руках, и, подойдя ближе, Шафран обратила внимание, что они еще потрепаннее, чем у нее. Они с Элизабет носили одну на двоих пару, в которой неоднократно выходили в свет, но выглядела она не в пример лучше тех, что были сейчас на Амелии. К тому же девушка так отчаянно потирала руки, что это вряд ли способствовало улучшению их состояния.

Мужчина, завидев приближающуюся Шафран, широко оскалился и без зазрения совести оглядел ее с головы до ног.

– Добрый вечер, – поприветствовал он ее.

Шафран неохотно пробормотала в ответ «Добрый», тем самым давая ему понять, что пришла поговорить с Амелией.

К несчастью, Амелия не горела желанием разговаривать с ней.

– Мисс Эверсби?

– Здравствуйте. – Шафран, минуя мужчину, подошла к Амелии. – Мистер Эдвардс сказал мне, что вы здесь. Внутри слишком шумно, правда?

Мужчина переводил взгляд с нее на Амелию, и когда последняя не сделала попытки представить ему Шафран, отвесил короткий поклон, развернулся и с раздраженным видом отправился обратно в дом. Амелия проводила его долгим хмурым взглядом, который заострил черты ее лица, под глазами проступили тени. Шафран вспомнила, как Ли говорил, что Амелия, работая медсестрой, слишком устает, и решила начать с этой темы. Как правило, выражение сочувствия женщине, занимающейся естественными науками, создает доверительные отношения. Если она сможет разговорить Амелию о ее работе, возможно, девушка расскажет еще что-нибудь помимо этого.

Нарочито громко вздохнув, Шафран облокотилась о мраморные перила.

– Как и все девушки, я обожаю вечеринки, но возвращаюсь поздно, и это порядком утомляет. Знаете, я ведь учусь в университете, – произнесла она, добавив налет гордости в тон голоса.

Амелия вздернула бровь.

– Правда? – Она оглянулась на французские двери и добавила: – А что изучаете?

– Медицину. – Это объясняло бы ее присутствие в больнице на случай, если Амелия ее там увидит.

– Как и ваш друг, – кивнула Амелия, впрочем, без особого интереса.

– Мне кажется, эта профессия одна из самых благородных. Во время войны благодаря самоотверженности врачей и медсестер спасено столько жизней! Но, конечно, многие раненые и сейчас нуждаются в помощи.

Амелия не ответила. Не поднимая на нее глаз, она снова принялась потирать руки.

– Особенно недооценена работа медсестер, вам так не кажется?

Амелия мазнула по ней взглядом светлых глаз, но, заметив кого-то позади Шафран, заулыбалась:

– Спасибо, Перси.

Держа по бокалу в каждой руке, к ним подошел Эдвардс. Шафран приняла протянутый ей бокал и ради приличия сделала глоток мутной желтой жидкости. В пунше было больше алкоголя, чем сока, так что Шафран решила только делать вид, что пьет.

– Я как раз рассказывала мисс Грешем о своей учебе, – обратилась Шафран к Эдвардсу. – Бывает, за целый день так устанешь корпеть над учебниками в кампусе, что вечером едва хватает сил погулять с Ли. – Ни Эдвардс, ни Амелия не сделали попытки поддержать тему этого разговора, так что Шафран добавила: – Знаете, он такой напористый. Откуда у него столько энергии, не представляю. Работа у него ужасно тяжелая.

Она едва не подавилась собственными словами. Ли пришел бы в восторг, услышав, как поэтично она вещает о его трудной, но благородной профессии.

– Да, работа у врача очень тяжелая, – пробормотала Амелия и сделала большой глоток из своего бокала.

Это была первая длинная фраза, которую Шафран услышала от Амелии, но закончить ее девушка не успела, поскольку вмешался Эдвардс.

Прочистив горло, он улыбнулся, но как-то натужно. Он был похож на человека, у которого ужасно чешется голова, но он не может позволить себе почесаться.

– Мисс Эверсби, в какой области вы специализируетесь?

– Медицина, – ответила она, глядя на Амелию. Та с угрюмым видом стояла, уставившись в окно. – Надеюсь, что смогу последовать примеру многих моих друзей – в том числе доктора Ли, которые делают такое важное дело.

Эдвардс энергично покивал, и его щеки слегка зарделись.

– О да. Конечно. Действительно, очень важное.

Шафран собралась было сказать о связи между служением обществу и благотворительными организациями, в которых состояла миссис Салливан, но Эдвардс добавил:

– Мисс Эверсби, не окажете ли мне честь потанцевать со мной? Смею заметить, в «Голубой комнате» мы с вами прекрасно танцевали, и я бы с радостью это повторил.

Шафран лишь молча кивнула, сбитая с толку таким резким поворотом, и Эдвардс,