— Уверяю тебя, это не шутка.

На мгновение повисло молчание, а затем заговорил Катон:

— Почему мы?

— Мне сказали выбирать из всех доступных в данный момент командиров. Естественно, я постарался выбрать лучших. Как бы то ни было, вы неоднократно доказывали, что способны отлично служить Риму. И не в последнюю очередь в ситуации с пленением Каратака. Было очень легко убедить императора в том, что всем будет на пользу, если вы будете служить у меня на протяжении этой кампании. У вас отличный послужной список, и я уверен в том, что это поможет поднять боевой дух гвардейцев, когда они узнают, что с ними вместе будут сражаться двое таких прославленных командиров.

— Понимаю, — ответил Катон. Шрам на лице начал зудеть, и он слегка почесал его. — А какова настоящая причина?

— Настоящая? Катон, зачем такие подозрения? Неужели ты думаешь, что я до сих пор держу на тебя обиду?

— Ты, может, и нет. А вот я держу, за все те случаи, когда ты пытался сделать так, чтобы я и Макрон погибли.

— Это было не один год назад. Сейчас совершенно другая ситуация. У меня иные приоритеты.

— Несомненно. Но старые привычки так просто не бросишь.

— Катон, я же не скорпион из басни Эзопа[5] Я сенатор, и политика научила меня тому, что обиды — большая роскошь. У меня нет надобности причинять вам вред. По крайней мере сейчас.

Вителлий снова поднял кубок.

— Просто, как в прежние времена, для меня будет честью служить с вами. Так что давайте выпьем за боевых товарищей, а?

Катон и Макрон молча поглядели на него, не пошевелившись.

Вителлий пожал плечами, поставил кубок и сел прямо.

— Как хотите. Сейчас мне надо идти. Еще с парой человек переговорить, прежде чем заняться последними приготовлениями к кампании. Первая когорта преторианской гвардии уже отплыла. Остальные войска готовятся к тому, чтобы последовать за ними. Завтра утром вы должны быть в Остии. Отплываем на рассвете послезавтра.

Повернувшись, Вителлий улыбнулся сыну Катона.

— До свидания, юный Луций. Надеюсь, мы когда-нибудь свидимся. Хочу узнать тебя немного получше.

Луций слегка помахал рукой в ответ. Вителлий встал с ложа.

— До завтра. Приятного аппетита.

Тарракон, столица провинции Тарраконская Испания

Когда военный корабль миновал волнолом и вошел в бухту, Тарракон купался в ярком солнечном свете. Менее быстроходные торговые суда, на которых перевозили остальные войска Вителлия, должны были прибыть только через два-три дня. Катон и Макрон стояли у носовой башни, глядя по сторонам. Оба они впервые прибыли в Испанию, и природное любопытство Катона разгорелось от возможности увидеть незнакомый уголок империи. В бухте было полно кораблей, округлых торговых судов, заполняющих большую ее часть и пришвартованных борт к борту по три-четыре в ряд и соединенных между собой трапами. На них работало множество людей, разгружая и загружая суда. Низко согнувшись, они носили тяжелые амфоры с оливковым маслом, которое отправят в Италию и восточные провинции империи. А из Египта и Сирии, в свою очередь, сюда привозили фрукты, ткани, благовония и ювелирные изделия. В дальнем конце причальной стены виднелась небольшая гавань и эллинги, где размещались корабли флотского подразделения, базировавшегося в Тарраконе. С полдесятка старых бирем[6]соседствовали с более крупными боевыми кораблями и транспортными судами, недавно прибывшими из Остии.

Позади складов, таверн и припортовых трущоб возвышалась стена, окружающая город, за которой тянулись серые холмы, составляющие ландшафт провинции. Тарракон, самый крупный город во всей Испании, был поделен на верхнюю и нижнюю части. В верхней части находился храм культа императора, самое высокое здание в центре города, с огромными колоннами, который нависал над беспорядочно усеивающими город черепичными крышами. На фронтоне храма была изображена фигура в тоге, символизирующая Клавдия, а прежде — Калигулу и Тиберия, которую короновала богиня Рома. Вокруг храма располагались другие крупные здания, в том числе сенат и дворец губернатора провинции.

На небольшом расстоянии позади города виднелся земляной вал с частоколом, внутри которого расположились ровные ряды палаток из козьих шкур, установленные прибывшей на пару дней раньше когортой преторианской гвардии. Катон и Макрон принялись разглядывать лагерь когорты с профессиональным интересом, пытаясь оценить количество войск, с которыми им предстояло начинать кампанию.

— Неплохо, — признал Макрон. — Надо думать, преторианцы постарались покрасоваться. Они ни черта не делают, только тренируются да перед чернью выпендриваются.

Катон кивнул, вспоминая, как ему и Макрону довелось служить в императорской гвардии, когда они выполняли секретное задание по поручению Нарцисса. Преторианцы считали себя элитой римской армии, которой вверена защита императора и его семьи. Прежний командир гвардии сыграл главную роль в убийстве прежнего императора, поэтому Клавдий всегда старался баловать воинов этих двенадцати когорт. Мало серебра — и до преданности долгий путь, подумал Катон. Много серебра — и преданность станет фанатичной.

— Воевать они вполне умеют. В Британии мы это уже видели. Поначалу.

— Точно, — с неохотой согласился Макрон. — Осмелюсь сказать, что с течением времени они изнежились. Если жизнь слишком хороша, а маршей и боев слишком мало, это испортит даже лучших.

Повернувшись, Макрон оперся локтями на деревянный поручень носовой башни и поглядел на корму, где Вителлий и несколько его товарищей добродушно беседовали, попивая вино из бурдюка. Как сделал бы любой, удачно пережив опасное путешествие морем. К счастью, погода была к ним милостива и трирема попала всего лишь в один несильный шквал за все восемь дней пути до Тарракона. От качки у Катона, как всегда, началась морская болезнь, и он провел несколько дней, вцепившись в борт вместе с еще несколькими сухопутными. Их тошнило без перерыва, пока внутри не осталось ничего, кроме желчи. Макрону, напротив, нравилось путешествовать по морю, и он, как всегда, стоял лицом к сильному ветру, ощущая на губах вкус соли. Не то чтобы он не сочувствовал страданиям друга, но он понимал, что ничего не может с этим поделать, поэтому оставил Катона наедине с тошнотой, пока море не успокоилось снова.

Дополнительной причиной для страданий Катона явилось то, что ему пришлось путешествовать на одном корабле с Вителлием. Он нисколько не поверил словам сенатора насчет того, что его и Макрона выбрали за их боевые заслуги. Человек, подобный Вителлию, ни дня не проводит без интриг, планируя свой путь ко все большей власти.