задавать профессору вопросы – иногда Саша брал её под руку или притягивал к себе на возвышенностях, а профессор, не замечая юношеских порывов, продолжал поучать Люду.

– Вот! – внезапно выкрикнул он, указывая рукой вниз. – Смотри, дочка. Мы вышли к побережью!

Сразу дохнуло свежими водными просторами. Они подошли к небольшому скалистому обрыву, под которым шла сплошная стена прибрежного леса, а чуть вдалеке за ним была видна уже и водная гладь Великого озера.

- Вот тебе настоящий лес байкальских пихт и лиственниц. А на берегу и байкальская нерпа, целое лежбище! – он передал девушке уцелевший бинокль с одним окуляром. Люда, как в подзорную трубу, заворожено уставилась на величественную панораму, развернувшуюся во все стороны под её ногами.

За последними деревьями, подступающими к берегу, перед самой гладью озера, на камнях, островках, крупной гальке, лежали, ворочались, копошились сотни и сотни этих чудных созданий, похожих на морских котиков. Самки были меньше, а иные самцы, лёжа и вытянувшись, достигали порой человеческого роста. Среди этого скопища, впервые виденных Людой милых созданий, копошились комочки поменьше – весенний приплод после долгого зимнего перерыва. Вся картина, представшая перед девушкой, была настолько трогательной, что от умиления она едва не захлопала в ладоши.

Вечером разбили лагерь у подножия скал.

У костра ещё немного поговорили, и, наконец, тихий ангел пролетел: все уснули.

Это была их первая ночь на побережье Байкала.

Кто бы знал в тот момент, какие в дальнейшем произойдут события…

********

С утра, позавтракав, они спустились с обрыва, преодолели лес без особых приключений, и теперь, пройдя прибрежную каменистую полосу, вышли к вечеру к самому лежбищу байкальских нерп.

На удивление, животные на них не обращали никакого внимания, лишь самки слегка тревожно прикрывали детёнышей своими короткими передними ластами, но это, надо полагать, был простой материнский рефлекс перед незнакомыми им существами на двух ногах. Тут были сотни и сотни этих милых лупоглазых созданий. На людей они смотрели своими большими глазами навыкате, словно удивлялись: кто эти высокие прямоходящие, одетые в непонятные шкуры и держащие в конечностях неизвестные предметы. Сразу было видно – с человеком они не встречались.

Ночевать ещё загодя решили поодаль от лежбища – уж больно шумно было вокруг. Пока ничто не указывало на наличие магнитной границы сферы: природа как природа, звери как звери, погода ясная (уже который день), водная гладь озера едва рябила и не предвещала волнений от непогоды; противоположный берег не просматривался – были видны отдельные островки суши, но это были мелкие острова и выступающие из воды скалы.

Всё дышало спокойствием и благодатью. Здесь, у берега уже можно было ставить палатку. Вечерний туман и мелкая водяная марь поднимались над прибрежной полосой, от озера веяло свежей сыростью – как раз пригодились комбинезоны и свитера. Уцелевшую палатку растянули меж двух больших лиственниц: в ней будут спать четверо – Люда, профессор, Саша и Семён. Николай Губа предпочитал и раньше уединяться, а сейчас, за неимением места, сам решил спать в спальном мешке у костра. Иван же натянул гамак и накрыл его защитной москитной сеткой.

У костра продолжались разговоры. Губа уже успел установить капканы, а на ужин был запеченный на углях заяц. Консервы не трогали, предпочитая, пока позволяют условия, питаться подножным кормом и дичью. Люда сделала перевязки, и все расположились удобно и относительно с комфортом. Нерпы постепенно угомонились и приготовились ко сну.

Эх! – подумал Саша. Хорошо-то как! – и потянулся.

… А потом наступил день ВТОРОГО лётчика.

*********

Погода с утра начала меняться.

Сначала никто толком не понял в чём сыр-бор: нерпы заволновались и принялись выскакивать из воды. По поверхности водоёма прошла крупная рябь, и через несколько секунд первая пенистая волна накатила на прибрежную гальку. Следующий напор бурлящей пены достиг уже лишайника, а отдельные потоки добрались и до малышей, из-за чего их мамаши тревожно загудели все разом. Лежбище в срочном порядке начало передвигаться ближе к траве и кустарнику, освобождая камни и выступающие из воды островки. Самцы хватали зубами малышей за шкирку и, словно котят, переваливаясь и перекатываясь, тянули прочь. Байкал начинал волноваться.

Люда вскрикнула от неожиданности и бросилась к Саше. Буквально с неба как с чистого листа тетради (не было видно ни одного облачка), ниоткуда, с высоты птичьего полёта, на землю стали падать сгустки каких-то белых нитей, похожие на клубки для бабушкиного вязания. Падали они на удивление медленно, словно не имели какого-либо веса, и было их много, как града при майских грозах. Заполнив собою всё пространство над верхушками деревьев, они, подобно китайским воздушным шарикам из пергамента, покачиваясь в воздухе, неспешно оседали на ветви, листья, камни и водную гладь. Достигнув поверхности, эти клубки начинали извиваться и с шипением раскручиваться в длинные извилистые жгуты.

- Бежим в укрытие! Срочно! Эти жгуты опасны! – подхватил Саша Люду, увлекая за собой.

Василий Михайлович, Семён, а за ними и Губа, вовремя успели заскочить в узкий проход пещеры. Иван был в это время на берегу, и когда первая и вторая волна акустического звука настигла лес, он как раз вернулся с побережья и складывал палатку. Первые клубки, достигнув деревьев, только начинали развёртываться и ещё не успели упасть на землю, поэтому ни он, никто другой ещё ничего не поняли, но когда Семён увидел их шипящую, брызгающую во все стороны субстанцию, и закричал, для Ивана уже было поздно. Он последним побежал к пещере, таща за собой запутавшуюся в ногах палатку. Один из клубков, попав ему на руку, тут же развернулся и обволок своим щупальцем локтевой сустав. Бурят дико заорал от боли и попытался стряхнуть мерзкую живую «верёвку», но она только крепче стянулась вокруг руки и впилась в кожу, выдавливая из вен струйки крови. Одежда, через которую к локтю просочился шипящий жгут, моментально обуглилась по краям захвата, и уже вбегая из последних сил в пещеру, Иван почувствовал запах горелого мяса. Теперь рукав свисал с него лохмотьями, а рука ниже левого локтя стала похожа на обрывок плети, болтавшейся из стороны в сторону. Падая вместе с запутавшейся палаткой прямо в ноги своих товарищей, он, уже теряя сознание, прохрипел:

- Больно-то как!

И, всхлипнув, затих.

Все бросились к нему, даже Губа помог уложить его на спину, попутно высвобождая ноги от запутавшихся верёвок. Часть развёрнутого при беге брезента Саша затянул внутрь пещеры и с удивлением обнаружил несколько прожжённых дырок в основе ткани, будто здесь работали паяльником.

- Осторожно! – крикнул профессор.