- Караваны они охраняли с неба, - добавил Борька. – Лендлизовские, что к нам союзники посылают. Понятно тебе, лишенец? – Борьку распирало от удовольствия, что он нашёл такого человека – с самого Баренцева моря. Один с Балтики, другой из Северной авиации – вот в роте обзавидуются!

- А что же сюда? Там легче стало? – спросил Саня, лишь бы отвлечь лейтенанта от ненужных вопросов.

- Там, у нас вся Северная авиация обновляется новым составом, а нас, как ветеранов – сюда к вам, в наступление. Завтра к вечеру должны дать новые машины, а я пока с вами переночую, раз Борис предложил. Мои ребята тоже где-то рядом расположились. До этого двое суток по эшелонам скитались с пересадками, пока до вас добрались. Штаб ваш нашли, а переодеться не дали. Забыли. Вот и помогай тут вам – от жары скорее умрём, чем в небе с немцем в бою. – И он рассмеялся, достав из планшета карту. У костра сидели и полулежали бойцы, напевая фронтовые песни: кто курил, кто чистил обмундирование, а кто уже просто дремал – ужин был сытным, и клонило ко сну. Канонада прекратилась полностью, поскольку начинало смеркаться. Вечер был прекрасен. Конец августа в русских полях под Курском, Белгородом и Орлом совершенно отличался от климатической зоны прибайкальских лесов, если учесть, что Саня попал сюда из апреля-месяца (разумеется, в своём времени). У костра было спокойно и уютно. Взрывы стихли до следующего утра. Оба фронта отдыхали. И на войне нужен отдых. Без него солдат – не солдат. Даже, когда наступает.

Игорь показал фотографию, пошедшую по рукам у костра. Жена красавица, дочурка милашка. И он, Игорь, на фоне горного пейзажа. Счастливая семья. Саня пригляделся в свете костра к надписи на снимке: «Арзамас…» - год так и не разглядел. Снимались, видимо, в каком-то ателье. (Фотография вернулась по кругу к Игорю). Он бережно упрятал её в планшет вместе с картами полётов своей эскадрильи: там уже были нанесены предполагаемые цели противника, которые послезавтра начнёт бомбить Игорь. Всё просто: перекинули из-под Мурманска, – воюй теперь здесь, под Курском. Враг везде одинаковый. Жестокий, беспощадный. Враг, которого нужно уничтожать. И не важно, на земле ли, в небесах…

Исходя из этого, можно сделать вывод.

А именно:

… В августе 1943-го года, здесь, в полях Курской, Белгородской и Орловской областях пересеклись два параллельных пространства реальностей: дней Великой Отечественной войны, и дней прохождения экспедиции через байкальские леса.

Здесь Саша и повстречал Игоря – того лётчика, которого обнаружили в это же время Василий Михайлович и его группа.

Пространство, подобно узлу закрутилось внутри себя восьмёркой Мёбиуса, и выдало на-гора двух персонажей нашей книги, которым суждено было здесь встретиться, не зная друг о друге абсолютно ничего, и какую судьбу они преподнесут друг другу. Впрочем, в природе всё взаимосвязано, и, порою, судьба нам подкидывает просто-таки неразрешимые загадки, как в случае с Игорем и Сашей. Они встретились на пересечении двух параллельных миров, словно две половинки ножниц, разрезаемых бумагу. Бумагой в данном случае было пространство-время, как физическая величина. Судьба Саши и Игоря, подобно ножницам, разрезала его пополам, а затем червоточина «склеила» эти две половинки реальностей. Получилось альтернативное, отличающееся от всего измерение, которое зажило своей собственной жизнью.

Вот и парадокс.

********

…А утром начался кромешный ад.

Ещё не взошло солнце над полями, как в небе завыли немецкие «юнкерсы», атакующие авангард армии. Несколько эскадрилей «бубновых тузов» с тяжёлыми минами-чемоданами буквально прорвались сквозь завесу зенитных установок, а потом устремились вглубь фронта себе на погибель, но с чётким приказом Геринга бомбить арьергард, проходящих по случаю частей. Словно осиный рой, они, с противным воем и сиренами заполонили небо, пикируя с высоты подобно ястребам, преследующим свою дичь. Советские штурмовики носились среди этой тучи «смертников», ибо у немцев это была последняя попытка выровнять ситуацию на фронте. Геринг послал их, надеясь на пресловутый «счастливый случай» - кто выживет, тот вернётся. Нет – скидывай бомбы и выкручивайся сам: главное – больше и кучнее бомбить подходящие части арьергардных полков.

Машины с крестами вспыхивали в небе как спички, однако успевали скинуть свои «чемоданы» в виде больших бомб в поля, степи, где располагались части советских войск. Земля стонала и дыбилась. От частых оглушительных разрывов закладывало уши, забивало грязью нос и рот, слепило до слёз глаза. Казалось, немцы сбрасывают бомбы в шахматном порядке – до такой степени они ложились и вгрызались в почву скучено. Всё шло ходунами: деревья, кусты, пригорки моментально вырывало из земли и, подобно груде мусора, вся эта мешанина шмякалась на поверхность, погребая под собой ещё толком не проснувшихся бойцов.

Первым же взрывом разворотило грузовик, стоящий неподалёку от костра, где спали Саша, Борис, Алексей и Игорь. Ударная волна разбросала по сторонам всё, что находилось в их радиусе. Второй взрыв прошёлся по всем спящим друзьям. Третий и четвёртый застали Санька, когда он, оглушённый и полуслепой от пыли, пытался достичь ближайшего дерева, чтоб ухватиться за корень, превратившийся в огрызок древесины. Взрывная волна накрыла его в тот момент, когда он уже успел ухватиться за вывернутые ветки. Подкинув его над землёй, со всего размаха впечатала спиной в развороченную грязь, где он и стукнулся затылком о выступающий сук. В глазах потемнело, и он, полуслепой, потерял способность видеть или ощущать что-либо вокруг себя.

Последнее, что он увидел, была огромная воронка на месте костра, с торчащими из неё обломками сбитого «юнкерса».

«Прямое попадание, - пронеслось в его воспалённом мозгу. – Господи, хоть бы ребята остались живы. Борька… Лёша, Игорь».

Сознание толчками, будто пульсирующим потоком покидало его. Кругом творилось нечто невообразимое. Везде гремело, свистело, завывало, словно тропический тайфун закружил в круговороте песок, траву, деревья, обломки. Земля сотрясалась от взрывов. Толчки сознания выдали вдалеке – может из совсем иного мира - Борькин голос:

- Лёха…

- Что?

- Кажется, я ранен.

- Куда?

- В жопу! – обозлился далёкий голос Борьки. – Первый раз за всю войну. В госпиталь вместе поедем. Ты Санька не видел?

Следующий взрыв заглушил голоса, но Сашино сознание счастливо улыбнулось: живы!

С этой едва различимой ниточкой мысли способность ощущать реальность покинула его окончательно. Сгусток вихря, совсем отличимый по своей природе и происхождению от всего творившегося вокруг, сформировался из дымной пустоты, всосал в себя чьё-то тело и, кружа против часовой стрелки, впитал во внутреннее пространство тромба, растворил в себе, и превратил в желеобразную субстанцию, похожую на рождественский