– Похоже на какую-то кислоту. Эти жгуты, разворачиваясь, брызгают ею во все стороны, видимо, при соприкосновении с воздухом. Надо полагать, происходит какая-то неведомая нам реакция.

Разорвав остатки рукава, девушка принялась осматривать въевшийся в плоть жгут, толщиной с большой палец человеческой ладони. Жёлтого цвета живая «верёвка», похожая на щупальце медузы, пульсировала и шипела, вся покрывшись пузырящейся пеной, словно вытекающая изо рта жидкость эпилептика при конвульсивном приступе.

Василий Михайлович отдёрнул руку Люды и, схватив перочинный ножик, уже было занёс руку для удара, чтобы перерезать мерзкую тварь, как вдруг Семён остановил его:

- Нет! Если перережем – всё разлетится брызгами и попадёт нам на лицо и руки. Смотрите…, оно уже само отпадает.

Видимо, насытившись плотью, скрученное создание в виде толстого шнура, похожего на ленточного червя и миногу одновременно, ослабило свою хватку, затем кольцо за кольцом стало опадать, пока не свалилось на мшистый пол пещеры. Пару раз дёрнулось и, вытянувшись во всю длину, застыло, тут же превратившись в иссушенную многоволокнистую нить. Из двухметровой длины, через несколько секунд оно походило на съеженный сухой сгусток. Ещё раз, дёрнувшись в остаточном рефлексе, морщинистый комок застыл окончательно, при этом выдав в пространство гнилостный запах. Именно такую вонь испытал на себе когда-то профессор у пресловутого котлована, наполненного кишащими глазастыми одеялами.

Превозмогая тошноту и рвоту, Люда кинулась обрабатывать рану вазелином и йодом, в то время как профессор протолкнул сквозь сжатые зубы Ивана таблетку антибиотика, залив её глотком воды из походной фляги, которую он всегда носил с собой на поясе.

Саша тем временем высунулся, как мог осторожнее наружу и осмотрелся. Сгустки перестали падать, и теперь весь лес был похож на одну огромную рождественскую ёлку: со всех сторон свисали гроздья развернувшихся клубков, словно серёжки на берёзовых ветвях. Эти «гирлянды» были повсюду: на камнях, на лишайниках, на траве; некоторые ещё шипели и извивались в конвульсиях, но основная масса уже превратилась в высохшие съёжившиеся останки паклеобразной формы. Жгуты, или как Саша их окрестил – щупальца – погибали прямо на глазах. Всё лежбище было наполнено звуками боли, и от этого воя и писка мурашки бежали по коже. Воздух снаружи был зловещим. Саша почти чувствовал этот запах. Запах смерти.

Клубки жгутов, за какой-то бесконечно малый промежуток времени полностью изменили экосистему целого участка поверхности. Вся водная гладь озера, начиная от берега, и насколько хватало обзора, была усеяна покачивающимися на волнах иссушенными «мячами», которые и не думали тонуть, поскольку, видимо, не имели веса.

Ближе к Саньку подполз Семён, выглянув наружу.

- Умирают. Правильно предположил наш старик: умирают от соприкосновения с воздухом. Это не их атмосфера. Они не отсюда.

- Вы думаете, снова будет червоточина? – спросила Люда, укладывая голову бурята себе на колени. Она уже закончила перевязку, и с помощью профессора, влила тому внутрь несколько ложек спирта – лучшую панацею от шока и беспамятства.

- Не удивлюсь, - ответил Василий Михайлович, оставляя Ивана на попечение девушки и примыкая к друзьям. – Что там? – выглянул он наружу.

- Дохнут, как мухи навозные, - передёрнул плечами Саша. Губа в это время освободил верёвки палатки и тоже придвинулся к выходу.

- Может уже и была, - задумчиво протянул профессор. - Где-либо в лесу или на побережье. В прошлый раз был лётчик: интересно, что или кто будет в этот раз?

- И из какой эпохи… - добавил Семён.

- Да. Похоже, они все сдохли. Можно выйти. Посмотрим, много ли эти твари принесли нам ущерба? Судя по дыркам на палатке, они пропалили нам всё, что осталось у костра. Что же это за кислота такая, что прожигает только ткань и органическую материю, а мелкий песчаник, железо и стекло не трогает, не вступает с ними в реакцию? И гроздья осыпались все. Недолго же они пожили в нашей атмосфере…

- Зато опустошений сколько навели! – возмутился Саня. – Я представляю, скольких животных они сгубили – взять тех же нерп.

Над лежбищем по-прежнему были слышны стоны боли и попискивания от нанесённых ожогов.

- О сегодняшнем и завтрашнем выходе в поход теперь не может быть и речи, - подытожил начальник экспедиции и обернулся к проводнику, над которым склонилась Людмила. – Пока рука Ивана не восстановится хотя бы частично – будем здесь. С собой тянуть его больного – себе дороже. Дня три-четыре придётся задержаться. Обследуем окружающую местность на предмет инородных явлений из чужого пространства, сделаем из пещеры временное пристанище, Приведём в порядок палатку и пересмотрим наши вещи. Сашу с Людой оставим утром обживаться и присматривать за Иваном, а сами сделаем вылазку.

Профессор выполз наружу и глубоко вдохнул воздух:

- Начинать можно прямо сейчас. Обстановка относительно нормальная. Небо чистое. Вот только эти бедняги нерпы нескоро теперь успокоятся. Жаль их конечно, однако помочь мы им не в силах. Сёма, и вы, Николай – просмотрите палатку, заштопайте, где надо, и установите рядом с входом в пещеру, чтоб она образовывала некое подобие прихожей. Основной зал будет здесь, внутри. Дочка,- крикнул он поверх плеча выползающего вслед за ним Семёна, - как Иван?

- Спит. Я ввела ему снотворное и обезболивающее. Ожог сильный, но гангрены не будет. Несколько дней, и руку можно будет носить на перевязке через плечо.

- Хорошо. Сашок, помогай Людочке.

… На том и решили.

Все вещи, инструменты и разметавшиеся угли от костра перенесли в три захода, и пока раскладывались на новом месте, профессор сходил к лежбищу, но вскоре вернулся. Вернулся удручённый и в невесёлом настроении. Подойдя к месту, хмуро доложил:

- Клубки, либо набухнув, ушли все под воду, либо распались в прах на поверхности земли. Побережье опустело. Не видно ни жгутов, ни шипящих луж, будто их и не было вовсе. Один пепел кругом, рыжеватый, похожий на обсыпавшуюся ржавчину. Вероятно, побочный продукт распада. Ни малейшего намёка на что-то органическое. Сгинули. Растворились. Исчезли. Только пепел – пепел – пепел. Пока шёл к лежбищу и назад, ступни ботинок по щиколотки погружались в эту рыжую субстанцию. Позже, Сёма, снимем хотя бы органолептические показатели – цвет, запах, консистенцию. Согласен?

Семён кивнул:

- Осторожнее только с этой мерзостью. Налёт налётом, а рука бурята -показатель.

Пора бы уже и фотографу вернуться. Четвёртый час пошёл, как он отсутствовал. Каша сварена, вода вскипела для похлёбки, костёр ждёт готовки ужина. Губы нет. Прошёл ещё час.

Наконец, когда сомнения и тревога достигли наивысшего накала и все подумывали о поисках в темноте,