– Да, я злюсь, – призналась Верити. – Злюсь на детей, которые совершенно не умеют себя вести, но виной всему их воспитание. Малышей просто не научили думать о других, а не только потакать своим желаниям. Злюсь на вашу мачеху – она тоже ни на секунду не задумалась над тем, что молва навредит нам. Злюсь на епископа за его снисходительное отношение и нежелательное вмешательство.

Уилл все еще держал ее за руку, и ее потрясло то, как запросто она принимает это прикосновение. Она выдернула руку из его сильных пальцев и отошла от него на несколько шагов.

«Ты не можешь взять и убежать, это ничего не решит».

Она остановилась и оперлась руками о балюстраду, ощутив под ладонями покрытый лишайником грубый камень. Окрестные сады готовились предстать перед посетителями во всей своей красе, воздух был свеж, на ветках проклевывались зеленые листочки, деревья стояли в цвету, каждое растение выстрелило бутончиками.

«Прекрасный сезон для свадьбы».

– И на меня тоже злитесь? – снова спросил Уилл, неизвестно как оказавшийся прямо у нее за спиной.

– Не знаю. – Она стояла и смотрела вдаль, на лужайку, плавно спускающуюся в сторону озера.

Злилась ли она? Он не виноват в том, что родился герцогом, в том, что не мог предвидеть все шалости своих братьев и сестер. И не он изобрел правила, по которым женщинам нельзя жить своей жизнью, даже если и поддерживал их.

– Хотелось бы мне понять, чем я вам неприятен.

Она скорее почувствовала, чем услышала, что он отходит от нее. Ей показалось, что у нее за спиной разверзлась пропасть, хотя раньше она ощущала там крепкую, прочную стену.

– Было бы глупо притворяться, будто я не знаю, что представляю собой лакомый кусочек во всех смыслах этого слова. Я прекрасная партия для любой женщины. – Его голос прозвучал слева от нее, футах в шести, но она не повернулась к нему. – Я уже понял, что вы цените чувство юмора, и мы с вами обменялись несколькими шутками, так что тут я тоже не ущебрен. К тому же мы целовались, и, простите меня за дерзость, вам это понравилось. Если вы видите во мне изъяны, только скажите, я постараюсь измениться.

– Я не испытываю к вам неприязни. – Человеку с его гордостью очень сложно, наверное, даже задать подобный вопрос. – Но утратить свою свободу ради мужчины, который будет требовать от меня безукоризненного поведения, я не желаю. Я буду чувствовать себя узницей, закованной в цепи. Вы не понимаете, почему я не хочу выходить за вас замуж, но мне абсолютно ясно, почему вы не желаете видеть меня своей герцогиней. И в этом вы очень мудры. Такой брачный союз непременно обернется для нас обоих катастрофой.

– Вы хотите любви, да? – Уилл произнес это так, словно само это слово было для него странным и немного эксцентричным. – Люди нашего положения не женятся по любви.

– Это почти всегда так, – согласилась Верити. – И все же – да. Я вполне смогу прожить без семьи, и, вероятнее всего, так и поступлю. Но если я все же выйду замуж, я хочу повенчаться с человеком, который хочет именно меня. Меня, а не удобную жену. И делает это не ради выполнения обязательств или потому, что этого требует его честь. Я хочу быть рядом с мужчиной, от вида которого у меня учащается пульс, а голова идет кругом, и не важно, герцог это или извозчик. Я хочу, чтобы мой муж смотрел мне в глаза и понимал меня без слов. Чтобы мир без меня казался ему пустым и ненужным.

Верити почувствовала боль в руке и посмотрела вниз. Оказывается, она с силой ударила кулаком по перилам, когда наконец подобрала верные слова для своей мечты и нашла смелость произнести их.

– Вы поранились. – Уилл взял ее за руку, разжал пальцы и поцеловал в намокшую от крови ладонь. – Вы причинили себе вред и мечтаете о невозможном. В один прекрасный день вы проснетесь и обнаружите, что годы пролетели, а мужчина вашей мечты так и не появился. Годы без поцелуев, без детей.

– Нет, я…

Уилл оторвался от ее ладони, поднял голову и поцеловал Верити в губы. Он не обнял ее, лишь легонько касался губами, но она чувствовала, как напряжено все его тело, как оно вибрирует, словно струна.

«Вот оно», – произнес голос у нее в голове, пока она боролась с желанием поддаться магии его поцелуев. Все его чувства, ощущение правильности его объятий – это чистой воды иллюзия. Но как долго может продлиться их страсть?

«Просто он опытный любовник, – прошептал все тот же циничный голос. – Дело не в тебе и не в том, что ты стала для него особенной. Он умеет целоваться и знает, что должен принудить тебя к браку. Заставить поверить в чудо».

– Послушайте меня, Верити. – Он отстранился от нее, и она не увидела в его голубых глазах ни огня, ни страсти. – Подумайте, как будет чувствовать себя отец, если ваша репутация пострадает, – а это вполне может произойти. Как это отразится на его здоровье?

Уилл был прав. ПапаK расстроится, но она откроет ему свое сердце, и он наверняка поддержит ее. И болезнь не вернется, она будет все время рядом и позаботится об этом.

Когда эффект поцелуя сошел на нет, у нее в груди закипело возмущение от той тактики, которую стоящий перед ней мужчина избрал для ее завоевания.

«Сначала поцелуй глупую девушку, пусть у нее голова кругом пойдет, потом предоставь логические аргументы – ведь она всего лишь бедное, слабое существо, не привыкшее к логике, эти доводы сокрушат ее, и она не сможет ответить отказом».

– Как только разразится скандал, твоим подругам запретят общаться с вами, и они лишатся вашего крошечного запретного рая, – продолжал тем временем Уилл. – Не знаю, почему им так важно собираться под вашим крылышком, но для вас это очень значимо.

Ее эмоции, видимо, отразились на лице, потому что глаза Уилла прищурились, и он стал похож на охотника, понимающего, что добыча слабеет и погоня подходит к концу.

– Наши собрания в башне не могут длиться вечно, я это прекрасно понимаю, и они тоже. Мы надеялись, что с вашим появлением их родители перестанут строить матримониальные планы в надежде привлечь внимание самого герцога. Если я выйду за вас, наш мирок в любом случае исчезнет. Вы ведь не станете закрывать глаза на то, что ваша жена поощряет соседских дочек заниматься вещами, которые их родители не одобряют.

– Конечно нет. Но почему вы уверены, что брак сродни жертвоприношению? Можно подумать, вы Андромеда, прикованная цепями к скале в ожидании морского чудовища, или ранняя христианская дева, которую заставляли выбирать между браком с язычником-римлянином и ареной со львами. – Его раздражение начало проявляться и в голосе, и в развороте плеч, и в поджатых губах.

– Для некоторых женщин это действительно равнозначно гибели в пасти льва, – сказала Верити. – И для любой из нас это лотерея. Даже союз с любимым мужчиной, основанный на взаимном расположении, рискованное дело.

– Вся наша жизнь – это риск, Верити.

– Я выбираю риск, на который готова пойти сама. А вы? Не хотите добавить причин, по которым этот брак был бы важен для вас?