карман и думаю, куда бы их подальше запрятать, чтобы мама не увидела.

Ангел Господень

И возвестил Ангел Господень Марии.

И зачала Она от Духа Святого.

Радуйся, Мария, преисполненная благодати,

Господь с тобою,

Благословенна ты между жен,

И благословен плод чрева твоего, Иисус.

Пресвятая Мария, Матерь Божья,

Молись за нас, грешных,

День сегодняшний и в час смерти нашей,

Аминь.

Се служанка Господня,

Да будет Мне по слову Твоему.

Maria dị asọ, nne nke Chukwu,

Yọbalu anyi bụ ndi njọ ayịyọ,

Kita ma n’onwu anyị[84],

Аминь.

Молитва окончена, и я обнаруживаю у себя на шее длинный грязный шнурок с большой коричневой бусиной, похожей на семечко звездного яблока удала. Кстати, я даже не заметила, как дух исчез. Шнурок воняет застарелым мясом – вроде того, что обнаруживаешь у себя в холодильнике после разморозки. Но точно так же пахнет и дух. Я снимаю шнурок и всматриваюсь в странную бусину. Все же это не семечко удалы: на нем вырезана какая-то сверкающая надпись. Нет, я снова ошиблась, это не надпись: внутри семечка как будто шевелится крошечный червячок на последнем издыхании. Меня переполняют дурные предчувствия.

Я кладу шнурок с бусиной в карман. Бусина становится тяжелой как камень, камень у меня на душе…

Глава 14

Озомена: ранее

В сентябре, с началом учебного года, многое поменялось в жизни Озомены, и далеко не в лучшую сторону.

Оруке Нвосу напутствовал ее быть начеку и искать узду на леопарда, правда, при этом он ничего не конкретизировал. Озомена мучилась, отчаянно желая поделиться хоть с кем-то, но ведь Общество леопарда, оно все-таки тайное. К тому же по своему характеру Озомена предпочитала оставаться в тени, а не выпендриваться, как Мбу.

Оруке Нвосу не объяснил, как пользоваться силой леопарда и каким образом он проявит себя. Вот, например, в школе она уже страдает от буллинга. И как быть? Стоит ли ей реагировать? И если да, то каким образом? Озомена была слегка полненькой, что считалось признаком слабости, а значит, она сразу же стала объектом для насмешек. А еще она была очень сердобольной и всех жалела, особенно убогих – таких, например, как Анулика, которая из-за паралича пускала слюни и подволакивала ногу, отчего ее белые носки были вечно испачканы в песке. Но Анулика была доброй девочкой. Вот недавно, с трудом почистив апельсин, она отломила дольку и протянула Озомене. Поблагодарив, Озомена положила дольку в рот, и тут началось. Злые девочки начали тыкать в нее пальцем – мол, какой ужас, как можно было что-то брать у этой слюнявой Анулики? Озомена не выдержала и выплюнула апельсин. Анулика уставилась на нее своими огромными глазищами, она сразу все поняла, а Озомене стало ужасно стыдно. После этого она несколько раз пыталась извиниться, но Анулика словно забыла обо всем, потому что и впрямь была немного не в себе. А Озомена переживала: ведь ее леопард должен бы проявить отвагу и не обращать внимания на издевки.

По ночам ей стали сниться кошмары про непонятные опасности, которые ее поджидают. Девочка всхлипывала во сне, просыпалась и лежала до утра с открытыми глазами. В итоге она хронически недосыпала, клевала носом на уроках и лишь во время перемен сворачивалась калачиком где-нибудь в сторонке, предаваясь короткому забытью. Поэтому в выходные, когда ее забирали домой, Озомена спала как сурок во время сиесты. Кошмары никуда не уходили, вплетаясь в реальность. И вот так во время своего краткого пребывания дома Озомена однажды описалась во сне.

Мбу вся исплевалась и потребовала себе отдельную кровать. Кровать принесли, и Мбу придвинула ее к противоположной стене. Ночью Озомена видела, как спокойно спит Мбу, тогда как сама она глаз не могла сомкнуть. На стенах плясали тени, которые Озомена окрашивала своим беспокойным воображением. Однажды ей почудилось, будто тень большой кошки вползла через окно, забралась на потолок, соскользнула по стене и растворилась возле дверей. Озомена лежала, боясь пошевелиться до самого рассвета. Она постоянно проверяла, не появились ли на ее руках когти, не торчат ли изо рта клыки, не покрылась ли кожа характерными пятнами.

– Что это ты красуешься перед зеркалом? – фыркнула однажды Мбу. – А ну-ка, отойди, мне надо самой поглядеться.

Озомена не конфликтовала с сестрой, не огрызалась, смиренно терпя оскорбления. По ночам она все глядела на Мбу, думая, как бы ей продержаться и поскорее найти свою узду. А потом выходные заканчивались, и она снова возвращалась в школу.

Бум! – это в голову Озомены врезался мяч, и она еле удержалась на ногах. Мяч уже был немного сдутый, но все равно больно. Потерев ушибленное место, Озомена присела на корточки и уставилась на мяч, желая испепелить его взглядом.

– А ну, кинь его сюда, – крикнул Бенджамин, ее самый главный обидчик. Он был невысокого роста, коренастый, кривоногий, с грубой, как у жабы, кожей, большим ртом и белыми капами на зубах. Обычно Озомена молча подчинялась, но сейчас она даже не шевельнулась, подняв глаза на наглеца. Другие мальчишки тоже начали кричать, требуя мяч, а потом к ней вразвалочку подошел сам Бенджамин.

– Ты что, оглохла? – сказал он. – Я же велел кинуть мне мяч.

Озомена демонстративно отвернулась, и Бенджамин аж крякнул от удивления. Озомена даже не глядя понимала, что сейчас он обернулся к своей группе поддержки. Так и есть. Рядом с ним возник его сводный брат Пол – весь чумазый, ручищи как лопаты и плоские разлапистые ножищи. Мальчики жили в полигамной семье, в которой главенствовал отец, лекарь из Нибо-Нисе[85], и сыновья очень им гордились. Они не были крещеными, и учителя частенько дивились – зачем давать детям библейские имена, если они не посещают церковь?

Поднявшись, Озомена пошла в сторону скамеек, чтобы слиться с одноклассницами и погасить назревающий конфликт. Но братьям было плевать на болельщиков – они почуяли кровь.

Следующий пусть словесный, но удар нанес Пол, сказав:

– Да не связывайся ты с ней. Ты же знаешь, что вся их семейка – осу.

Все ахнули, а Нкили с Обиагели в ужасе закрыли рты ладошками. Оторопев, Озомена развернулась к Полу:

– Что ты сказал?

Она переспросила не потому, что глухая, а потому, что ее семье было нанесено сильнейшее оскорбление, пусть даже Пол наверняка перепутал слова. Разве их род таков? Чистая неправда. Ее семья – не рабы, все как раз наоборот: они герои и защитники. Мбу как-то объясняла Озомене, что люди очень часто путают два слова – «ору» и «осу». «Ору» – это рожденные рабами, тогда как «осу» – это уважаемые и почитаемые люди, которые служат богам. Да только теперь, с введением христианства в их стране, всех остальных мажут одной черной краской. Эти мальчики – из семьи лекаря и должны бы знать разницу. И тут Озомена призадумалась. Откуда