странного молодого мужчины, который первую половину спектакля не сводил взгляда с Марьяны, ни недовольства мужа и сына, которое проявилось еще там, в фойе. Словом, Анной Тахировой ничто не осталось незамеченным.

* * *

Марьяна ждала. Пусть сама же и опаздывала к назначенному времени. Но ждала, да. Парадокс какой-то. Нарочно оттягивала момент, когда войдет в клуб. И ждала встречи.

Прошло три с половиной часа с тех пор, как Тахировы вышли из театра. За это время девушка многое для себя решила. Продумала стратегию. Набросала план. А главное – пришла к выводу, что клин нужно выбивать клином.

Вернее, странное и необъяснимое влечение к взрослому, суровому, малознакомому мужчине нужно преодолевать путем исключения. И поскольку Маша понимала, что замену Фальковскому искать не стоит, значит, нужно пережить и смириться. Вернее, нужно дать Саше то, что он хочет. Да и сама Маша тоже этого, как выяснилось, хочет. А после – они разбегутся по своим жизням. Вполне возможно, что случайно встретятся, как-нибудь, где-нибудь. Улыбнуться друг другу. Сделают вид, будто незнакомы.

Тахирова понимала, что будет сложно. Ведь впервые с ней такое. Настолько сильно и серьезно. Просто не с тем человеком. А потому, как только… ну… когда они… когда у них случится секс, все пройдет. Не исключено, что Александр и сам разочаруется и перестанет ее преследовать. У нее ведь опыта нет. Не сможет Марьяна конкурировать с опытными женщинами, которых у Фальковского был целый батальон.

– Дура! – прошептала Маша вполголоса и одернула короткую юбку.

Девушка сидела в машине, ждала, когда Дмитрий и водитель подберут подходящее место для парковки. И не торопилась выходить из салона.

А юбку она зря, конечно, надела. И чулки. Их вообще зря. Напрасно.

Но отступать Марьяна Тахирова не собиралась. Раз уж приняла решение, нужно ему следовать.

И потом, чем быстрее она переспит с Сашей, тем быстрее он отвалит от нее.

Саша… Нет, все-таки безопаснее в мыслях звать его Алеком. Да, определенно. А еще лучше – по отчеству.

В клубе было шумно. Маша поморщилась от громкой музыки, стоило пересечь порог заведения. И затея стала казаться еще более ужасной, чем была минуту назад.

Пересекая холл, Марьяна взглянула наверх. На второй ярус, где редко бывал народ, потому что, как правило, весь этаж закрывали по распоряжению хозяина.

Вот и сегодня у подножья лестницы стояли плечистые охранники и никого не пропускали. А Маша заметила движение на верхней площадке. Но решила, что это ее не касается, и двинулась дальше.

Через двадцать минут шума, на протяжении которых Марьяна приветственно обнималась со знакомыми, друзьями, бывшими одноклассниками, натянуто улыбалась и наигранно веселилась, девушка вдруг поняла, что Алек здесь.

Не удивилась, разумеется. Он же обещал ее ждать. Не соврал.

Марьяна отыскала взглядом Дмитрия. И поняла, что парень слишком занят, чтобы контролировать ее передвижения. А потому….

Маша замерла. Фальковский был рядом. Прямо за ее спиной. На танцполе. Не выделялся среди толпы. Но Марьяна остро чувствовала его присутствие. Наверное, она стала шизофреничкой за последние дни. Да, определенно стала.

Горячие пальцы перехватили ее ладонь. Слегка сжали, переплелись с ее дрогнувшими и ледяными.

Марьяна повернула голову. Наткнулась на тяжелый темный взгляд.

У нее не было шанса отвернуться. И вновь Тахирова стала жертвой странного и необратимого гипноза.

Фальковский всего лишь смотрел на нее, пристально и не мигая. А она уже готова была на все, на каждую прихоть этого мужчины. И ненавидела себя за такие желания и собственную слабость.

Непозволительно ведь. Постыдно. Не так, совсем не так ее воспитывали родители. А она…

Стыд и срам!

Мужчина едва заметно подтянул ее ближе к себе, приобнял. Твердые губы скользнули по пунцовой от смущения щеке, замерли над ухом.

– Ты пришла…, – не услышала, а ощутила кожей шевеление мужского рта.

Маша могла лишь кивнуть. А ее пальцы, помимо воли, вцепились в ткань рубашки на груди Фальковского.

А дальше – Алек торопливо потянул ее за руку к черным портьерам вдоль стены. Машка никогда не была за ними, но слышала, что там есть кабинки для привата.

Да и плевать, куда Алек ее тащит. Устала она заниматься самообманом. И потом, решила ведь уже. Переспят и разбегутся. Так будет безопаснее для всех.

За черной тканью начинался узкий коридор с дверьми через каждые пару метров. А в конце – лестница. Именно туда довольно быстро уводил ее Алек.

– Выбрось этот наряд, – хмуро потребовал Фальковский, когда Маша в очередной раз свободной рукой потянула ткань вниз.

– Сейчас? Не могу, – парировала Марьяна.

Алек промолчал. Подтолкнул ее к лестнице. А сам шел следом.

Маша отчетливо разобрала приглушенную брань. И тут же ощутила, как взлетает вверх.

Алек подхватил ее на руки и понес.

– Мои трусы только ленивый не увидит! – возмутилась Марьяна, пытаясь прикрыть ладонью оголившуюся попу.

– Ну хоть трусы там есть! Девочка, ты же в клуб собиралась! Разве нельзя было надеть чуть больше тряпок на себя?! – вспылил вдруг Фальковский, но аккуратно опустил Машу на пол, тут же стянул с себя пиджак и укутал в него девушку.

Маша и пискнуть не успела, как вновь оказалась на мужских руках. Но теперь в еще более невыгодном для себя положении. Руки были зафиксированы рукавами пиджака, и Машка даже ухватиться за шею Алека не могла.

Впрочем, Фальковский не особо огорчился. Нес Машку вперед, не переставая бормотать проклятья в адрес минимального количества тряпок на девушке.

А Марьяна притихла, озираясь по сторонам. Поняла, что они оказались на том самом закрытом для посетителей этаже. Здесь было тихо и безлюдно. А еще через огромные окна открывался удивительный вид на ночной город.

Алек опустил ее на пол, плотно прикрыл дверь, через которую они вошли. И застыл, сверля Марьяну жадными глазами.

– На самом деле, у тебя очень красивое платье, Марьяша, – произнес вдруг Алек.

Маша кивнула, принимая комплимент.

– А у тебя красивый … пиджак, – нашлась с ответом Марьяна.

– Ты пришла…, – продолжил говорить мужчина и, точно привязанный, шагнул вперед, когда Маша попыталась увеличить между ними расстояние. Нет, не хотела сбежать, просто ей нужна была минутка, чтобы сбросить наваждение.

– Так. Стоп. Всякий раз, когда ты произносишь эту фразу, начинаешь меня целовать. Не годится. Я пришла поговорить, – торопливо вскинула ладони Марьяна, чтобы притормозить надвигающуюся на нее лавину по имени Алек Фальковский.

– Ты права. Да. Нужно поговорить, – кивнул мужчина и подошел к столу, сервированному закусками, фруктами и напитками. – Что будешь пить?

– Ничего. Мне нельзя. Я слишком быстро пьянею, – качнула головой Марьяна, не сводя глаз со светлой ткани рубашки, обтянувшей широкие плечи.

Алек оглянулся.