«Бегите за мной», вывел его с телохранителем на берег озера. Здесь они сели в первую попавшуюся лодку и добрались на ней до Тарихеи.

Жители Тарихеи, которые, как уже было сказано, симпатизировали устроившему в их городке свою официальную ставку Иосифу, узнав о случившемся, были возмущены предательством тивериадцев. Как вскоре выяснилось, это возмущение разделяли и жители многих других городов и сел Галилеи. Повсюду прозвучали призывы пойти войной на Тверию, сравнять город с землей, а всех его жителей, включая женщин и детей, обратить в рабство.

Вслед за этим в Тарихею из разных мест потянулся народ, готовый принять участие в штурме Тверии, и под началом Иосифа оказалась многотысячная армия, горящая жаждой мести и… грабежей. К чести Иосифа, он отказался поддержать братоубийственную бойню, убедив эту разношерстную толпу, что римляне только и ждут, когда евреи начнут резать друг друга.

Операция против Тверии была теперь тем более бессмысленна, что Иоанн удалился в свою Гисхалу и оттуда написал Иосифу письмо, в котором уверял, что в Тверии все случилось без его ведома. Он просил не держать на него зла и даже клялся в верности. Когда Иосиф сообщил об этом собравшимся, те заявили, что такому негодяю, как Иоанн, верить не следует и если уж нельзя пойти войной на Тверию, то тогда надо идти хотя бы на Гисхалу. Но Иосиф благоразумно уклонился от схватки с Иоанном «на его поле» и призвал народ расходиться.

Вскоре после этих событий Иосиф решил направиться в Сепфорис — город, давно воевавший с Тверией за право называться столицей Галилеи, но так же, как и Тверия, всячески подчеркивавший свое непризнание полномочий Иосифа. Дело осложнялось еще и тем, что подавляющее большинство населения Сепфориса придерживалось проримских настроений и не особенно скрывало, что с нетерпением ждет возвращения римлян.

Чтобы не дать Иосифу войти в их город со своей армией, сепфорийцы заплатили огромную сумму главарю банды разбойников, некому Иисусу, под началом которого находилось 800 людей, что позволяло ему контролировать довольно большую территорию в районе Птолемаиды (Акко). Иисус, польстившись на деньги, действительно попытался внезапно напасть на Иосифа, но тот благодаря перебежчику узнал о планах бандита, вышел ему навстречу и вызвал на переговоры. Когда Иисус принял это предложение, Иосиф устроил все так, что атаман вместе с немногими приближенными оказался отрезан от своей банды и, будучи внезапно окруженным гвардейцами Иосифа, сложил оружие и присягнул ему на верность.

Среди прочих событий тех дней Иосиф вспоминает и перебежавших к нему из Трахониты двух знатных римлян, заявивших, что желают помогать евреям в их войне, и привезших с собой деньги и оружие. Судя по всему, они в чем-то провинились перед Агриппой и теперь опасались его гнева. Понимая, что их военные познания могут ему очень даже пригодиться, Иосиф принял перебежчиков с распростертыми объятиями. Однако евреи стали настаивать на том, чтобы римляне приняли иудаизм и прошли обряд обрезания, от чего те наотрез отказались.

На какое-то время Иосифу удалось убедить народ оставить перебежчиков в покое. Он напомнил жителям Тарихеи о том, что веру в Бога нельзя внушить насильно, как и нельзя допустить, чтобы те, кто пришел искать у евреев убежища, раскаялись в таком желании.

Однако затем возмущение тарихейцев вспыхнуло снова. По городу поползли слухи, что эти два римлянина занимаются колдовством, чтобы помешать евреям одержать победу над своими соплеменниками. Иосиф на это остроумно заметил, что если бы римляне и в самом деле могли побеждать своих врагов с помощью чародейства, им вряд ли нужна была армия. Но это лишь ненадолго успокоило страсти, так как, по словам Иосифа, «нашлись негодяи, которые постоянно подстрекали народ против беглецов».

Дело дошло до того, что однажды толпа явилась к дому, где жили римляне, с явным намерением их убить. Допустить подобной мерзости Иосиф, по его словам, не мог. Поэтому он поспешил к дому с отрядом телохранителей, на всякий случай забаррикадировался в нем и дал приказ рыть канал от него в сторону озера. По этому каналу он довел римлян до берега, вместе с ними переправился на лодке на другую сторону Кинерета и здесь дал им деньги, чтобы они могли купить себе коней и добраться до территории, находящейся под властью Рима, не забыв добавить слова участия и поддержки. У Иосифа щемило сердце от мысли о том, что их ожидает на земле Агриппы, и он с облегчением вздохнул, когда узнал, что в итоге царь их простил.

* * *

Не забывает Иосиф упомянуть и о своих военных победах над римлянами, которые время от времени пытались совершать вылазки на территорию Галилеи.

Как раз в те самые дни восстала Гамла, находившаяся до того под властью наместника Агриппы юдофоба и интригана Вара. Сменивший Вара Эква Модия направился к городу и, не сумев взять его штурмом, начал осаду. Один из офицеров Эква Модии, Эбутий, узнав, что Иосиф с частью своей армии находится на границе Галилеи в деревне Симония, решил внезапно напасть на него ночью с сотней всадников и двумястами пехотинцами. Однако Иосиф своевременно получил донесение разведчиков о приближении римлян, вышел навстречу Эбутию с десятикратно превосходящим его по численности отрядом и выстроил своих воинов по склонам.

В сложившейся ситуации Эбутий попытался выманить пеших евреев на равнину, чтобы использовать свою конницу, но Иосиф не поддался на эту уловку, и в результате Эбутий с позором бежал, оставив на поле боя трех своих солдат, а Иосиф преследовал его почти до расположенного в районе Птолемаиды принадлежащего принцессе Беренике городка Бесара. Здесь он напал на зернохранилище и на ослах и верблюдах вывез все имевшиеся в городе запасы зерна.

Эбутий, под охраной которого была эта территория, так и не решился вступить в бой с 2500 воинами Иосифа, так что груженный зерном караван беспрепятственно добрался до Галилеи.

Еще одну победу Иосиф одержал над стоявшим со своей конницей в Скифополе римским офицером Неаполитаном, грабившим деревни близ Тверии. О численности отряда Неаполитана не сообщается, но хотя он и был полностью конным, ясно, что пехота Иосифа имела и здесь огромное численное преимущество, так что говорить в обоих этих случаях о каком-то полководческом таланте Иосифа явно не приходится.

Однако он рассказывает о своих столкновениях с Эбутием и Неаполитаном прежде всего для того, чтобы доказать успешность своей деятельности в Галилее не только в качестве администратора, но и в роли полицмейстера и главнокомандующего. Именно это, по его мнению, и возбуждало зависть и злобу Иоанна Гисхальского, который, если поверить Иосифу, только и искал новый повод для его смещения с поста или вынашивал новые планы его убийства.

Вслед за этим произошло еще одно событие, едва не