Вспомнишь черта…

На мощеной дорожке появляется Саммер, закутанная в пальто длиной до колен и плотный красный шарф, повязанный вокруг шеи и волос. Заметив меня, она сбивается с бодрого шага. Когда наши взгляды встречаются, я вспоминаю о крошечном полотенце, скользящем вниз по ее восхитительному телу. О кратком миге, когда показались мокрые, обнаженные груди. О мимолетном, вызывающем эрекцию искушении.

Я не здороваюсь и не машу рукой. Жду, чтобы Саммер поприветствовала меня первой. Вот только она этого не делает: выжидает несколько секунд, затем хмурится и идет дальше. Не знаю, обидно мне или стыдно. Наверное, следовало поздороваться самому.

– Ты ее знаешь? – Нора замечает, что я отвлекся. Ожидая ответа, она сверлит Саммер подозрительным взглядом.

– Ага. Сестра моего друга, – расплывчато поясняю я, решив не упоминать, что мы живем под одной крышей. Иначе всплывет тема, обсуждать которую я не в настроении.

– А, класс, – заметно расслабляется Нора. – Слушай, мне нужно бежать, но, может, пришла пора выпить тот редкий напиток, о котором мы мечтали целый год?

– Может и пора, – смеюсь я. Мы обсуждали это в прошлом году на теории цвета, но из-за плотного расписания мне сложно с кем-либо встречаться. Мы переписывались какое-то время, но когда у меня наконец-то появился свободный вечер, Нора встречалась с кем-то другим. Выходит, сейчас она снова одна.

– У тебя сохранился мой номер? – спрашивает она.

– Да.

Это заметно ее радует.

– Как насчет встретиться завтра вечером «У Малоуна»? Напишешь днем, сможешь ли прийти?

– Звучит здорово.

– Замечательно. Тогда до встречи. – Она быстро пожимает мне руку, а затем спешит к тому же зданию, в котором только что исчезла Саммер.

Похоже, завтра вечером я иду на свидание.

Устраиваясь поудобнее в ожидании лекции по истории костюма, повторяю про себя, что всегда ратовала за женскую дружбу. В современном обществе женщины слишком часто унижают друг друга вместо того, чтобы поддерживать. У меня это в голове не укладывается. Нам следует вдохновлять друг друга, показывать маленьким девочкам, что важно держаться вместе. Ведь когда-то у нас была общая цель и общий враг. Женщины сжигали лифчики и боролись за право голосовать на выборах. Теперь мы закидываем друг друга в социальных сетях помидорами за неидеальные фигуры и считаем, что это любовницы виноваты в изменах.

Я не считаю себя радикальной феминисткой и не придерживаюсь мнения, что мужчины – исчадия ада, которых следует гнать из общества поганой метлой. Наоборот, они могут привнести в наш мир много хорошего. Например, свои шикарные члены. Просто было бы здорово, если бы мы проявили немного женской солидарности как в старые добрые времена.

Я знаю, что нам мешает: ревность. Мы чертовски завидуем друг другу, это все портит. Зависть побуждает говорить и делать постыдные вещи, меня – так точно. Я сожалею почти обо всех поступках и словах, вызванных ревностью. Но мне и самой доставалось. Некоторые девушки негодовали по поводу моего образа, другие принимали за стерву, поэтому нападали первыми.

Несмотря на это, я всегда старалась улыбаться и держаться приветливо со всеми, даже с теми, кто меня ненавидит. По иронии судьбы, многие из недругов в старших классах стали моими хорошими друзьями, после того как перестали винить меня в своих комплексах.

Так что да, я за женскую дружбу. Дамы могут сами[31]. Я – женщина, вот мой призыв[32].

И все же я ненавижу девушку по имени Нора всеми фибрами души.

Перед занятиями она разговаривала с Фитцем. Теперь сидит с двумя другими девчонками и обсуждает его же. Между нами всего два ряда, и я прекрасно слышу каждое слово. Я даже узнала ее имя, когда одна из подруг обратилась к ней.

– …такой классный. И такой умный. И такой талантливый. Видели бы его рисунки.

– И все это не мешает ему быть охренительно сексуальным, – дразнит ее подруга.

– А татуировки… – вздыхает другая.

Похоже, они все каким-то образом успели его рассмотреть? Теперь и подружек ее ненавижу.

– Такой горячий парень, – произносит Нора, шутливо обмахиваясь ладонью.

А у меня желание невзначай запустить в нее чем-нибудь, чтобы не бесила, постоянно повторяя и подчеркивая слово такой.

– Завтра вечером собираемся где-нибудь посидеть и выпить.

Услышанное действует на разгоревшуюся во мне ненависть как ушат холодной воды.

Он пригласил ее на свидание?

– Ни фига себе, неужели вы наконец-то встречаетесь? – взрывается восторженными аплодисментами одна из подруг.

– Да! Я так волнуюсь.

Ясно. Значит, Фитц позвал ее погулять. Нора хорошенькая, с отличным чувством стиля. Почему бы не захотеть с ней встречаться?

И почему меня волнует, с кем он гуляет?

Потому что…

Потому что… потому что она явная стерва, а я не хочу, чтобы Фитц встречался со стервой.

Она не стерва. Это в тебе ревность говорит.

«Нет, – упрямо доказываю себе, – она косо на меня смотрела, пока подсаживалась к подругам. Я ничего не придумала. Так что некоторая стервозность точно есть».

А в тебе сейчас полно стервозности.

– Отвали, – приказываю я внутреннему голосу.

Парень с длинными черными волосами, сидящий чуть дальше, поворачивается и выгибает кустистую бровь.

– Не обращай внимания, – приветливо машу ему рукой. – Я просто решила побыть сумасшедшей, которая разговаривает в аудитории сама с собой.

– Я заметил, – смеется он.

Нора обернулась на звук моего голоса, прищурилась, и снова отвернулась.

Ненавижу ее.

Ты рехнулась.

– Разве мы только что не определили, что я встала на путь безумия? – говорю вслух, по большей части чтобы подшутить над сидящим рядом парнем.

– Ух ты, – обладатель кустистых бровей снова поворачивается, – все серьезно.

– Больше не буду. Обещаю, – ухмыляюсь я.

А впереди подруги Норы вытягивают из нее подробности предстоящего свидания.

– Идете просто выпить?

– Просто выпить, – подтверждает она. – Ты действительно считаешь, что после Восьмиблюдового Итана я еще когда-либо соглашусь ужинать на первом свидании?

Девчонки рассмеялись.