Дыхание ее, остановившееся на самом краю губ, вдруг сорвалось с них легким стоном и рассыпалось в прохладном дрожащем воздухе. Тиир опустилась спиной на твердую холодную поверхность стола, ставшего ее жертвенным алтарем, и замерла в томительном ожидании. Ожог на плече больше не беспокоил ее, лишь распространял вокруг себя легкий жар, и едва уловимые покалывания напоминали о ране.

Демон отпустил ее волосы и тихо склонившись над ней, провел своими острыми когтями по нежной коже ее лица. Когти его долго изучали контуры ее губ, а затем один из них проник в ее полуоткрытый рот, и был внезапно остановлен ее острыми зубами, со всей силой впившимися в палец и пронзившими его насквозь. Это незначительное, но неожиданное вмешательство противоречило правилам его игры. Молча, с усилием, он разжал ее зубы и освободил окровавленный палец. Тиир замерла, прикрыв глаза и с упоением слизывая со своих губ капли его крови.

– Теперь я знаю, какова твоя кровь на вкус, хищник, – она рассмеялась холодным металлическим смехом, запрокинув назад голову.

– Тебе не следовало делать этого, Тиир, – холодно ответил Махталеон.

Его рука легла на ее горло и стала медленно сжимать его. Она не сопротивлялась. Губы ее разомкнулись, прерывисто хватая воздух, и кровь все сильнее и сильнее пульсировала в голове.

Демон продолжал медленно сжимать ее горло и когда, наконец, вместо ее дыхания послышался хрип, он склонился над ней и окончательно перекрыл ей доступ воздуха, прильнув губами к ее полуоткрытому рту. Теперь она запротестовала, попыталась освободиться, но безуспешно. Зала вокруг нее закружилась и перед глазами поплыли полупрозрачные темные пятна. Напряженные пальцы ее вдруг ослабли и кисти рук безвольно повисли в его руках. Тогда он отпустил ее, и воздух стремительно и громко ворвался в ее легкие, заставив спину ее напряженно выгнуться. Мягко опустившись на поверхность стола, она замерла, наслаждаясь послевкусием полученных ощущений, прикрыв глаза и вдыхая полуоткрытым ртом пропитанный ароматом свечей прохладный воздух.

Приподняв ресницы, она увидела Махталеона, стоявшего над ней. На нем уже не было камзола, а верхние пуговицы его белоснежной сорочки были расстегнуты. Неудержимое желание прикоснуться к нему заставило ее подняться. Она приподнялась и протянула свои пальцы к демону, но он с силой оттолкнул ее, и она, не удержавшись и громко вскрикнув в предвкушении жесткого удара о твердую поверхность стола, упала назад.

Однако, удара не последовало. Вместо этого, спины ее коснулся нежный шелк, плотный, прохладный и скользящий, и она погрузилась в мягкие перины и простыни, и голова ее опустилась в легкие, как летние облака, подушки. Она была в своей комнате, в своей постели. Здесь было тепло, в камине потрескивал огонь, наполнявший комнату приглушенным светом.

Знакомые руки аккуратно освободили ее ноги от тесной обуви, и все ее тело вдруг тоже захотело на свободу. Она попыталась избавиться от корсета, Махталеон же, опережая ее желания, одним движением разорвал ткани, скрывавшие объект его страстей, и освободил Тиир от сковывавшего ее платья.

– Никогда больше не дари мне платья подобные этому. Они слишком тяжелые, они не дают дышать…

– Никогда… – тихо отозвался он и склонился над ней, и крылья его, сильные и упругие, поднялись за его спиной и скрыли их двоих от всего мира.

Тиир видела лишь его мерцающие глаза, и чувствовала только его руки, сильные и нежные, настойчиво удерживавшие ее в своих объятиях, и кожей своей она касалась его тела… И в какой-то момент ей показалось, что он вдруг прошел сквозь нее, и незнакомые ей прежде чувства наполнили ее ощущением абсолютного счастья, и ей захотелось смеяться и плакать одновременно, – и она рассмеялась, и слезы бежали из ее глаз. А демон продолжал целовать ее губы, ресницы и слезы.

Она чувствовала, что вот-вот простит его – уже простила – и ненавидела себя за это, но чувства, рожденные в ней, были намного сильнее и ярче, чем обида и боль, и несли в себе больше смысла. А он уже касался губами и языком ее шеи, подбираясь к мочке уха. И вот, напряженным кончиком языка он провел по контуру ее уха и, добравшись до его вершины, с силой прикусил своими белоснежными клыками. Тиир со стоном выдохнула переполнявший ее легкие воздух. Тело ее снова погрузилось в нежное тепло, а по самой поверхности кожи пробежал холодок, и губы ее задрожали в предвкушении новой порции страсти. И вдруг, на какое-то мгновение, ее охватил уже почти забытый ею животный страх, ужас, что овладевал ею прежде при виде демона, и ей захотелось бежать от него и спрятаться – так, чтобы он никогда не смог найти ее, и она забилась в его руках, словно птица, желавшая вырваться на свободу из тесной клетки, и почувствовала, как его руки сжали ее хрупкое тело с еще большей силой, и она уже чувствовала над собой тяжесть его тела, и черные пряди его волос падали на ее ключицы, и, открыв глаза, она встретила его взгляд и покорилась ему, и когда его губы снова прикоснулись к ее коже, она больше не рвалась на свободу, но полностью отдала себя их власти, и навсегда забыла свой страх.

– Как ты делаешь это? – прошептала она.

– Делаю что? – так же тихо переспросил он.

– Как ты заставляешь забыть об унижении и боли, которые причиняешь мне? Как пробуждаешь во мне желание настолько сильное, что я готова простить тебе все и снова подставить свою спину под удар, и отдаться тебе на растерзание, лишь бы прикасаться к тебе, лишь бы чувствовать тебя каждой частичкой своего тела, лишь бы дышать с тобой одним дыханием…

– Все просто, Тиир. Ты голодна. А я могу дать тебе то, что утолит твой голод.

И она снова почувствовала прикосновение ее губ.

– Ты настоящий… Теперь я знаю… – прошептала она и впервые коснулась рукою его лица, и вдруг – ее словно ударило разрядом молнии, и какая-то неведомая ей сила отбросила ее руку в сторону.

Махталеон с силой схватил ее за запястье и сжал с такой силой, что она почувствовала, как начала пульсировать кровь в кончиках пальцев, – и сразу отпустил ее.

– Не прикасайся ко мне! – он метнулся прочь от нее, и молниеносно сложенные крылья с шумом рассекли воздух.

Глухо и тяжело дыша, будто после быстрого бега, он отвернулся и закрылся от нее