— Это очень плохо, потому что мне снова хочется танцевать, — говорит она, отдавшись своим чувствам.

Песня меняется, и ее глаза со знойным выражением падают на мои. Сначала она не двигается. Ее грудь вздымается от резких вдохов, пока ее глаза скользят к моим губам, а затем опускаются ниже, пока не оказываются на моем члене.

Блять.

Мой член дергается, нуждаясь не только в ее глазах. Мне нужна вся она. Эти губы, обхватывающие его. Это тело, мое для поглощения.

Я не могу оторвать от нее взгляд. Я вынужден смотреть в эти большие, гипнотизирующие глаза.

И тут ее тело двигается.

Она покачивает бедрами из стороны в сторону, ее взгляд все еще прикован к моему, когда она опускается ниже, ее рука опускается между сисек.

Где, черт возьми, она научилась так двигаться?

Пустой бокал из-под мартини остается в ее руке, пока она танцует. Слова песни — чистый грех, мысли о том, что я хочу сделать с ней, вероятно, незаконны.

Она выпрямляется, ее тело не может отпустить ритм, утопая в музыке, когда она подставляет мне спину. Ее длинные черные волосы собраны в хвост, который я бы очень хотел обернуть вокруг своего запястья, пока вхожу в нее сзади.

Мой стояк пульсирует, пока я наблюдаю за ней, не желая нарушать зрелище передо мной. Это похоже на мое собственное частное шоу.

Ее руки опускаются на бедра, медленно поднимая тонкую ткань ее черной майки вверх, понемногу за раз, пока мои глаза не заполняются ее голой кожей. Она задирает ее выше, теперь видна бретелька лифчика, и только после этого она позволяет майке упасть на пол. Я вдыхаю, мое сердце колотится от голода, музыка звучит громче… или, может быть, это мой собственный пульс.

Я практически вижу край ее круглой попки, проглядывающий сквозь шорты. Желание просунуть руку под них, засунуть пальцы внутрь, как я делал это в бассейне, — это все, о чем я могу думать.

Она поворачивается ко мне, уголок ее нижней губы зажат в зубах, а соски затвердели в прозрачном лифчике, который я ей купил. Она больше не танцует, песня перешла на другую.

— Тебе понравился мой танец?

Ее грудь сотрясается от трепета дыхания. Мои глаза пытаются не отрываться от ее лица, но вместо этого они блуждают по идеальным грудям. Те, которые я хочу почувствовать в своих руках и попробовать на вкус на своем языке.

Здесь нет никого, кроме нас. Я мог бы позволить моим мужчинам услышать ее, но им никогда не будет позволено увидеть ее. Это все для меня.

Я делаю шаг к ней, желая только одного — снять с нее всю одежду и показать ей, чего я действительно хочу. Но она пьяна, а я поклялся себе, что буду держаться подальше, даже если бы она не была пьяна.

Она — Бьянки, а я — Кавалери. Мы поклялись ненавидеть друг друга.

Но как я могу ненавидеть кого-то столь прекрасного?

Биение моего сердца невозможно укротить, когда она так близко. Сама ее сущность успокаивает демонов, которые преследуют меня, которые велят мне заставить моих врагов заплатить и заставить их всех страдать. Но, похоже, теперь страдаю только я один.

Женщина, которую я хочу, — это та, кого мне нельзя иметь, но это не мешает моему сердцу желать ее еще больше.

Я хочу сказать ей, как мне жаль, что я оттолкнул ее, умолять ее простить меня, но я не могу сделать это сейчас. Не сейчас, когда она слишком пьяна, чтобы помнить.

— Ты такая красивая, Ракель. Я не могу поверить, что ты моя.

Навсегда.

— Твоя?

Она наполовину смеется, наполовину стонет, ее глаза медленно закрываются, а колени шатаются. Она так сильно пьяна, что это даже восхитительно.

Улыбка наконец появляется на моем лице. Я чувствую ее в своих венах. Это тепло, которое появляется, когда тебе хорошо. Она заставляет меня чувствовать это.

— Пойдем, детка, — говорю я ей. — Позволь мне уложить тебя в постель.

— Ты присоединишься ко мне, или ты нашел кого-то получше? — спрашивает она, ее глаза снова смотрят на мои.

— Дай мне свою руку. — Я протягиваю ей свою ладонь, озадаченный ее вопросом.

Почему она так подумала? Из-за вчерашнего завтрака? Она думает, что я заменил ее?

Черт.

Ее пальцы переплетаются с моими, и когда она делает шаг вниз, она теряет опору, чуть не падая. Но прежде, чем она успела приземлиться на задницу, я подхватываю ее, одной рукой обхватывая ее колени, другой — спину. Я смотрю на нее сверху вниз, а она смотрит на меня снизу вверх. Я пойман моментом, мой пульс пульсирует громче.

— Ты милый, — шепчет она, и я чувствую вкус алкоголя на ее дыхании, как на своем собственном.

— Думал, ты уже признала, что я даже горяч? — поддразниваю я, опуская губы ниже.

Ее дыхание неровное и неровное.

— Когда это я приставала?

— Ты имеешь ввиду признавала?? — Я ухмыляюсь.

— Да, именно. — Она поджимает губы, чтобы подавить хихиканье.

— О, детка. Не думаю, что ты вспомнишь, даже если я тебе расскажу.

— Я не настолько пьяная, — мурлычет она, веки вздрагивают при каждом невнятном слове.

— Пойдем, моя пьяная жена. Думаю, пора спать.

Я выношу ее из комнаты, поднимаюсь по лестнице, и она обхватывает меня за шею.

— Ты такой сильный, — вздыхает она.

Я инстинктивно напрягаю бицепсы, наслаждаясь вниманием и похотливым взглядом ее глаз.

— Какого хрена тебе понадобилось напиваться? — Я практически рычу, мой член натирает внутреннюю сторону джинсов.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего, детка. Может, я расскажу тебе завтра?

— Хорошо. — Она прижимается щекой к моей груди, ее руки гладят мою шею вверх и вниз.

Когда мы доходим до ее спальни, я распахиваю дверь и несу ее на кровать. Оставив ее там на минуту, я подхожу к комоду и достаю одну из ее футболок.

— Давай наденем это, — говорю я.

— Хорошо.

Она бессознательно поднимает руки, пока мне каким-то образом удается ее одеть. Ее руки тянутся к пуговице на шортах, но она с трудом с ней справляется.

— Ты можешь их снять? — спрашивает она, невинно глядя на меня в поисках помощи.

— Конечно, милая.

Мои пальцы медленно расстегивают пуговицу, затем молнию, протяжные вдохи прокатываются через меня, когда я спускаю шорты по ее длинным ногам, ее стринги выглядывают наружу. Мне требуется все, чтобы бороться с этой безумной потребностью в собственной жене.

Я быстро поднимаю ее и кладу под плед, не желая продолжать смотреть на ее полуобнаженное тело. Она ложится, прижимается и издает милейшие звуки, обнимая подушку,