— Не уходи, — умоляет она. — Останься со мной.

Я резко вдыхаю.

— Хорошо, я останусь.

Не то чтобы я мог уйти сейчас. Не тогда, когда она так попросила.

Я выключаю лампу и сажусь на край кровати, пока она немного отодвигается, чтобы освободить мне место. Когда я оказываюсь рядом с ней, она придвигается ближе, уткнувшись лицом в мою грудь, а мои руки обхватывают ее, еще сильнее притягивая к себе.

Я закрываю глаза, наслаждаясь спокойствием, которое она дарит, затягивая меня в место, где живет счастье. Настоящее. Такое, которое я никогда не думал, что когда-нибудь попробую.

Но оно там, дразнит меня. Ослепляет меня своей силой, как мираж, и скрывает всех монстров, таящихся в тени.

Ее кулак хватает мою рубашку, ее ногти впиваются в мой пресс. Выдохи, срывающиеся с ее губ, теплые и тяжелые. И прежде чем я успеваю спросить, что она делает, ее рука скользит ниже, пока не оказывается на моем члене.

— Ты твердый. — Ее голос дрожит, но тишина в комнате громче любого звука, который она издает.

— Да.

Я стону, когда она гладит меня раз, потом еще раз. Из меня вырывается звериный рык, мои бедра выгибаются в дугу в ее руках не осознавая этого.

— Значит ли это, что я снова тебе нравлюсь?

Я шиплю, когда она сжимает руку.

— Ты мне очень нравишься. — Моя голова падает назад с проклятием, чем сильнее она гладит. — И никогда не переставала.

Звук расстегивающейся молнии разносится по комнате. Я нежно сжимаю ее запястье, не сопротивляясь тому, что она собирается сделать.

— Позволь мне прикоснуться к тебе.

В ее тоне слышится желание, и я с головой погружаюсь в эту опасную территорию. Она каким-то образом расстегивает пуговицу на моих брюках, а затем ее рука оказывается там, обхватывая головку моего члена.

— Блять, Ракель, — пробурчал я.

Это неправильно. Я не должен позволять ей делать это.

— Я тебе больше не нравлюсь. Не так ли? — Она гладит меня сильнее, заставляя мои яйца болеть.

— Ракель, детка, ты должна прекратить это делать.

— Ответь мне, — требует она.

Мой взгляд падает на ее глаза, и даже в частичной темноте я вижу огонь, горящий в ее глазах.

— Скажи мне, почему ты был таким засранцем? — говорит она самым милым тоном. — Ты нашел кого-то другого?

Она крепко сжимает кулак вокруг головки, заставляя меня вздрогнуть от проклятия.

— У моего мужа роман? — Ее дыхание становится тяжелым, ее пьяный голос хриплый и чертовски сексуальный.

Эти глаза ждут ответа, и я хочу солгать, но когда она так смотрит на меня, этот взгляд впивается в самое мое существо, я не могу. Моя рука опускается к ее щеке, нежно обхватывает ее, так сильно желая поцеловать ее, чтобы избавиться от беспокойства.

— Я никогда не стану изменять тебе, Ракель. Ни если бы это было понарошку, ни если бы это было по-настоящему. Я твой, даже когда все бессмысленно, даже когда становится слишком тяжело. Я буду рядом с тобой, детка. Всегда. — Я уверен, что она не вспомнит, что я сказал, но я должен был сказать это, возможно, для себя.

Слезы наполняют ее взгляд, когда она отпускает мой член, а другой ладонью закрывает рот.

— Это было так красиво…

Ее глаза выпучиваются, когда она внезапно спрыгивает с кровати, словно загоревшись, и бежит в ванную.

А потом она бросается к унитазу.

— Черт, — бормочу я, поднимаясь на ноги, засовывая свой твердый член обратно, не в силах застегнуть молнию на джинсах, пока следую за ней.

— Я здесь, милая, — успокаиваю я ее, собирая ее хвостик в руку и поглаживая по спине, пока она выплескивает все в унитаз.

Повезло, что это была не кровать. Я бы устроил веселую уборку.

— Ш-ш, все хорошо, — говорю я, пока она отплевывается.

Когда она наконец перестает, я беру полотенце с вешалки и вытираю ей рот.

— Мне очень жаль, — плачет она, слезы текут по ее розовым щекам.

— Все в порядке, ангел. — Я целую ее в макушку. — Это бывает. Завтра тебе будет лучше, обещаю. Хочешь воды?

Она качает головой, сведя брови, ее хмурый взгляд слишком мил.

— Я не хочу, чтобы меня снова вырвало.

— Хорошо. Сон поможет тебе чувствовать себя лучше. Вот увидишь. — На всякий случай я подхватываю с пола мусорное ведро и иду с ним обратно.

Поставив ведро на ее сторону, я просовываю руку под ее бедра и поднимаю ее на руки, целую в лоб, прежде чем уложить ее обратно в постель.

— Я никуда не уйду. Я буду рядом с тобой все время.

— Угу.

Затем становится тихо.

Я прижимаю ее к себе, не желая уходить и надеясь, что она простит меня за то, что я ее оттолкнул. Я больше не могу этого делать. Я не хочу причинять ей боль, хотя знаю, что причиню, когда она узнает, зачем она здесь на самом деле.

ГЛАВА 13

РАКЕЛЬ

— Ш-ш, — шепчет кто-то позади меня.

Рука обвивается вокруг моего живота, крепко сжимая меня.

Я хнычу, не в силах открыть глаза. Мой желудок крутится, как ветряная мельница, голова барабанит так, будто в ней идет рок-концерт. Боль отдается в обоих висках, бьется так сильно, что я тону в ней.

— Все в порядке, — говорит мужской голос. — Засыпай. Я буду здесь.

— Данте? — простонала я, и даже от одного этого слова тошнота поднимается к горлу.

— Да, милая, это я.

Я хочу спросить, как он оказался здесь, почему, но я больше не могу говорить. Я закрываю глаза и уплываю в сон, надеясь на ясность, когда проснусь.

Свет проникает сквозь мои веки, плывет надо мной. Я пытаюсь бороться с ним, мой желудок сводит. Сколько я выпила? Зачем я сделала это с собой?

Я переворачиваюсь на спину, потирая виски, головная боль проходит, но все еще не стихает. Я помню, что слышала голос Данте, как будто во сне. Он действительно был со мной, или у меня галлюцинации? Я вспоминаю все, что было до того, как я напилась, как нашла его бар и украла бутылку водки с клюквенным соком.

О чем я думала?

Но после первых двух рюмок третья пошла легко. Потом я не могу точно сказать, сколько еще выпила. Я редко пью, поэтому моя толерантность к подобным напиткам не так уж велика. Между проблемами с родителями и Карлито, а теперь еще и Данте обращается со мной как с дерьмом, все, чего я хотела, это