Вынув из комода несколько вещей, я положила их в сумку, раздумывая, стоит ли проветрить квартиру. Спёртый воздух уже затуманил мой разум. Мне казалось, что я сама нахожусь в точно таком же удушающем вакууме и выбраться из него пока не представлялось возможным. Быстро одевшись, я вышла из квартиры, испытывая в этот момент только одно желание – вернуться к Роману.

Сначала мой позвоночник прошило холодом. Он был таким острым и ледяным, впившимся в моё нутро иглами, от которых перехватило дыхание, что я не сразу поняла, что именно происходит. Виктор стоял, небрежно опершись бедром о капот моей машины. Руки заложены в карманы куртки, на лице – та самая гаденькая улыбочка, от которой у меня всегда вставали дыбом волосы на затылке. В голове стали проноситься вопросы: как он нашел меня? Знал, что сегодня я окажусь возле своего дома?

В голове стали проноситься вопросы: как он нашел меня? Знал, что сегодня я окажусь возле своего дома? Что ему от меня нужно?

Я понимала, что бежать бесполезно. Виктор постоянно играл со мной в такие игры. То пропадал из моей жизни, даря мне мнимое ощущение свободы, то вот так же внезапно появлялся, и тогда мне приходилось играть по его правилам. Порой эти правила были чересчур жестоки. Со временем пришло осознание, что ни я, ни Кирилл Виктору не нужны. Ему гораздо интереснее было играть в эту свою игру, словно он наблюдал со стороны на сколько меня хватит, ожидая когда наконец я сломаюсь. Но я не ломалась, по крайней мере, пока у меня оставался хотя бы призрачный шанс на то, чтобы спасти своего ребёнка от неизвестности, я планировала сражаться до конца.

– Садись в мою машину, – без приветствия приказал мне Виктор, и я помотала головой.

– Нет.

– Я сказал – села в мою машину. Быстро.

Его тихий угрожающий тон я знала слишком отчётливо. И знала, что могло за этим последовать. До сих пор на теле имелись слишком явственные следы моего прошлого неповиновения – тонкие шрамы, сейчас едва заметные. Я буквально впилась в ремешок сумки пальцами, лихорадочно соображая, что мне делать или чем может закончиться эта встреча. И понимала одно: мне придётся сделать то, что от меня требовал Виктор.

После непродолжительной паузы я все же подошла к машине бывшего мужа, открыла дверцу и устроилась внутри. Виктор обойдя автомобиль, сел за руль, на который положил ладони, как будто вот-вот собирался ехать куда-то. И я вновь почувствовала себя его пленницей.

Мне не хватало воздуха, страх перед тем, что должно было последовать, был таким огромным, что я не могла мыслить здраво.

– Я слышал, что моя жёнушка сейчас в фаворитках у Королева.

Он не спрашивал, утверждал. А я от этих слов буквально захлебнулась следующей порции кислорода, который жадно втянула в лёгкие.

– Я просто у него работаю. – Мой голос мне самой показался тихим и жалким. Впрочем, Виктору всегда нравилось, когда я терялась настолько, что не могла совладать ни с эмоциями, ни с чувствами.

– Мне плевать, как и каким местом ты у него работаешь, – проговорил Виктор, и совершенно неожиданно для меня спросил: – Как Кирилл?

– Что тебе нужно? – ответила я вопросом на вопрос.

– Мне нужно, чтобы теперь, работая на Королёва, ты поработала ещё и на меня. И возможно, мне даже не понадобятся те услуги, выполнения которых требует от тебя Королёв.

Он протянул руку и почти нежно провёл костяшками пальцев по моей щеке, заставляя меня из последних сил сидеть ровно и не отстраняться.

– Что ты подразумеваешь под словами поработать на тебя? – выдавила я из себя, прикрывая глаза от мерзости, которая расползалась по моему нутру.

– Мне нужна будет информация об одном рейсе, который запланирован Королёвым на ближайшее время. Ты выяснишь, как, куда и когда отправится некая Шахерезада. А после сольешь эту информацию мне.

– Зачем тебе это нужно?

– Будет лучше – для тебя разумеется – если ты перестанешь задавать глупые вопросы своим хорошеньким ротиком.

Я инстинктивно замолчала, хотя предположений, возникающих в моей голове, было столь много, что они превратились в нескончаемую карусель.

– И ещё одно условие, Арина.

Он чуть повернулся ко мне, и в цепком взгляде его глаз, я увидела ту степень безумия, которая охватывала его каждый раз, когда он наносил мне увечья.

– В случае, если Королев поймает тебя на месте преступления, ну, например, когда ты будешь добывать для меня информацию, тебе придётся сделать вид, что ты устроилась на работу к нему только для того, чтобы доставить удовольствие своему любимому мужу.

Эти слова – как удар под дых. Я даже физически почувствовала, как из меня разом выбили воздух. Самостоятельно пойти на предательство, в котором я признаюсь Королеву, если вдруг он что-то заподозрит, равносильно тому, что я потеряю Романа навсегда. Отказаться же сейчас от того, что требовал от меня Виктор, означает поставить под угрозу не только свои жизнь и здоровье, но и прежде всего – моего сына.

– Хорошо, – ровным, как мне самой показалось голосом, проговорила я, берясь за ручку дверцы. – Я могу идти?

– Можешь. И помни – обо всём, что происходит на улице Канонерской, я осведомлен гораздо больше, чем ты можешь себе представить.

Я практически выскочила из машины, чувствуя как по моим венам разливается жгучая ярость и такой сокрушающий страх, что от него меня замутило, а к горлу подступила тошнота. Виктор знал. Знал, где находится Кирилл. И все это время он мог просто приехать к моим родителям и забрать у меня сына. Но он этого не делал, потому что ему важна была его чёртова игра.

Я быстро села в машину, завела двигатель и сорвалась с места. Окружающее расплывалось перед глазами, я толком не видела, куда еду. Просто взяла направление в сторону дома Королева, желая сейчас оказаться под его крышей, чтобы почувствовать себя в выдуманной несуществующей безопасности. И я уже знала, что мне нельзя будет ничем показать, что я встревожена или взволнована. Сейчас меня снова ожидала роль бездушной куклы, и я была вынуждена играть эту роль беспрекословно.

Часть 2. Глава 3

Арина ушла, оставив после себя чувство какой-то безысходности и глубоко угнездившейся тревоги. Он старался не думать о ней, но все то время, что занимался делами, мысли об Арине упорно его преследовали, усиливая головную боль.

Конечно, он не имел права требовать от нее доверия. Он не сделал ничего, чтобы его заслужить. Но ведь сам поверил ей так быстро и безоговорочно, что было больно осознавать, что по какой-то причине она не решается говорить с ним даже об этой несчастной фотографии. Говорить также, как отдавалась ещё вчера – открыто и откровенно. Ее молчание, ее попытка делать вид, что ничего не произошло, словно бы низвергали их отношения до того уровня, на котором те находились в самом начале – голого, пустого секса. И если для нее, возможно, все так и осталось, то он уже перешагнул границы, которые сам же себе и поставил. А вот она – нет. И теперь Роман чувствовал себя так, будто между ними осталась стена, но воздвигнутая уже не им. Тем не менее, отступать он был не намерен. Он уже бросил на кон слишком многое и проигрывать не собирался. Что бы ни творилось у Арины в голове, чего бы она ни боялась – ему придется это побороть. Потому что позволить ей уйти по окончании договора – все равно, что добровольно перекрыть себе кислород. А он хотел дышать. Хотел жить. Жить, а не существовать, как то было ещё совсем недавно.