показал руины постчеловеческой цивилизации посреди растений палеозойской эры, на другой – систему искусственных планет внутри гигантских голографических изображений древнейших письменностей. Андрей никогда бы не сказал, что, гонясь за такими сюжетами, ему удается давать своему творчеству реальное развитие. Он как будто лишь перебирал изящные рифмы, не развертывая из них стихотворений. Таким способом Андрей делал свою работу более машинальной, давая себе больше возможностей находиться параллельно в иных умозрительных ландшафтах смысла.

Однажды по необъяснимой причине Андрей заболел. Он никогда не открывал настежь окно, поэтому дело не могло быть в переохлаждении. Последнее время он не работал очень много, поэтому его недомогание нельзя было связать с повышенной усталостью. Добрый умысел и педантичность людей, готовивших для него еду, не вызывали сомнений, поэтому речь не могла идти и об отравлении. Как он сам оценивал случившееся, в его организме просто произошел сбой, который должен был рано или поздно случиться после длительного периода безупречно стабильной работы. Андрей чувствовал чрезвычайно сильную слабость, в голове шумело, кости исходили ломотой. Он пробовал писать в таком состоянии, но если держаться на ногах достаточно долго – просто для осуществления подобия рабочего процесса – ему еще удавалось, то водить кистью по холсту в нужной степени аккуратно и продуманно у него выходило теперь лишь иногда. Андрею пришлось набраться мужества, чтобы запретить себе работать, пока не пройдет болезнь.

Первое время он полностью рассчитывал на самовыздоровление и всеми силами старался скрывать недуг. В моменты, когда приходила Лидия, он просто прикидывался отдыхающим. Но однажды она заметила, что его работа уже много дней стоит на месте. Лидия стала настойчиво спрашивать, в чем дело, пока по характеру его речи не поняла, в каком на самом деле состоянии он находится. Ее беспокойство и сердобольность долго не могли победить упрямство Андрея, отрицавшего, что он должен принять лекарства и что нужно вызвать доктора. Наконец Андрей согласился выпить несколько таблеток общего оздоравливающего действия и разрешил домработнице позвонить врачу, только попросил ее прежде, чем придет доктор, спрятать куда‑нибудь картины. Лидия согласилась, не желая брать на себя ответственность за то, что еще один непричастный человек узнает, как на самом деле появляются на свет полотна, якобы принадлежащие кисти Иннокентия. Означенный доктор был хорошим другом семьи и мог провести курс лечения в частном порядке, не требуя от пациента никаких документов. Он явился уже через час после вызова. Молодой, торопливый, со всеми признаками живого участия на лице, в первую секунду доктор показался Андрею охочим до быстрого приобретения самых разнообразных врачебных практик, а не до успешного исцеления больного. Но поскольку Андрей все равно был уверен, что поправится в основном за счет внутренних ресурсов организма, неидеальная этичность, как будто присущая мотивам доктора, его абсолютно не тревожила.

Во время своего первого визита врач выполнил набор из нескольких стандартных действий по уточнению состояния больного, включая осмотр ротовой полости и анализы, сделал укол и прописал несколько лекарств, список которых передал Лидии. Конкретный диагноз он назвать пока не решился, отметив лишь, что при соблюдении прописанного режима болезнь должна уйти за одну-две недели. Перед уходом доктор пообещал вернуться через два дня. В течение этого времени самочувствие Андрея почти не изменилось. Единственное, он стал лучше спать, и постепенно начала налаживаться работа мышления.

Во время второго визита доктор признал, что по-прежнему не может поставить окончательный диагноз. Он не хотел вызывать сомнений в своей компетентности, поэтому упомянул несколько сложных заболеваний, с которыми ему прежде удавалось справляться. Он не хотел создать впечатление, что уделяет случаю Андрея слишком мало времени, поэтому рассказал о многих мучительных часах, отданных им на изучение результатов его обследования. Он не хотел заставить Андрея бояться слабости вообще всей медицины в деле постижения его болезни, поэтому много говорил, что его коллеги неоднократно справлялись с похожими недугами и что как только он сможет обстоятельно посоветоваться с ними, у болезни не останется шанса продлиться долго. А пока доктор порекомендовал Андрею чаще проветривать комнату, наказал продолжить прием тех же лекарств и попрощался до следующего раза.

В третий визит врач уже точно смог назвать Андрею диагноз, однако сложное название болезни ни о чем не сказало, даже не отложилось в памяти. Главными для Андрея были слова доктора о том, что его недуг определенно не будет иметь последствий. Затем врач сделал предположение насчет причин возникновения болезни. Более всего он был склонен винить воду, которую потреблял Андрей, а точнее, вредоносные примеси, в ней, вероятно, присутствовавшие. Доктор пообещал, что скажет Лидии, какой фильтр для воды ей стоит впредь приобретать во избежание заболевания аналогичным недугом вообще кого‑либо, кто бывает в этом доме. Затем сообщил Андрею о корректировках, которые необходимо будет внести в курс лечения. Они были незначительны: список обязательных лекарств дополнился лишь одним новым названием, часть ранее прописанных средств надо было употреблять теперь с другой периодичностью. Наконец доктор впервые заговорил о методах реабилитации, к которым должен будет прибегнуть пациент, когда его состояние начнет выправляться.

Доктор: У этих людей есть хороший тренажерный зал здесь, в этом доме. Какой статус вы имеете тут? Они могут позволить вам воспользоваться тренажерным залом?

А.: Да. Но я не буду ходить туда. Я, знаете, никогда не выхожу из этой комнаты.

Д.: Это еще почему?

А.: Мне более чем хватает этого жизненного пространства. Не вижу причин куда‑то ходить.

Д.: И вам не становится скучно здесь? Находясь постоянно в одном и том же помещении, от тоски взвыть можно.

А.: Взвоешь ты от тоски или нет, это целиком зависит от тебя самого. Есть много занятий, которым можно предаваться, имея лишь ясный ум, не выходя при этом за пределы четырех стен.

Д.: Хм, кажется, теперь я понимаю, кто ты. По всей видимости, ты – отпрыск этого семейства, страдающий аутизмом. Ты должен быть очень зол на них, потому что, как я вижу, они не предпринимали активных попыток вылечить тебя. Ведь с их богатством это у них непременно получилось бы.

А.: Вовсе я не их отпрыск и также не страдаю аутизмом. Повторюсь, этой комнаты мне более чем достаточно для нужд моего существования. Впрочем, я могу хоть завтра вновь захотеть соприкоснуться с целым миром – и тогда уйду. Но только я не пойду в тренажерный зал этого дома, поскольку если среди нужд моего существования появится укрепление физической формы, будет странным пользоваться просто самым доступным вариантом, когда целый мир может дать во много раз больше.

Д.: Мне кажется, я должен познакомить тебя со