class="p1">О.: Тебе врезалось в душу такое экзистенциальное неудобство? Странно. Видимо, все произошло потому, что ты уже успел пресытиться удовольствиями жизни и начал думать больше, чем тебе было полезно. Моя родительская вина. Надо было настоять на том, чтобы у тебя появилась четкая цель в жизни. Но я судил о тебе по самому себе. Думал, что ты сам себе такую цель выберешь рано или поздно.

А.: Не заинтересовали бы меня никакие цели, если честно. Все непонятно ради чего. Все лишь потворство нашим простейшим врожденным рвениям. Пусть и одетым в пышные, цветастые наряды цивилизационного благополучия. Я не хотел следовать уже сто раз написанным до меня сценариям успеха.

З.: Хорошо, но разве это был повод взять и молча покинуть нас? Да, мы все не идеальны, но мы и никогда не причиняли никому действительного вреда. В нашей жизни было много чего хорошего. Почему ты предпочитаешь не заострять свое внимание на хорошем?

А.: Потому что это хорошее не было самоцелью. Взять нас с тобой. Мы жили не ради того, чтобы нам просто было хорошо. Все хорошее, через которое мы проходили, было только средством укрепления нашей зависимости друг от друга. И каждый из нас хотел знать, что это от него зависят, а не он зависит.

З.: Так что же в этом такого? Я готова была зависеть от тебя, неужели ты не видел этого?

А.: Ты не совсем искренне говоришь это. Твоя зависимость от меня подталкивала и меня самого быть зависимым, потому что играла на определенных моих чувствах, и играла очень точечно: так, что я не мог не разглядеть осознанного стремления воздействовать на меня.

З.: Отлично, не спорю, у тебя могли быть претензии ко мне, конечно! Но зачем все‑таки было пропадать? Ты мог объясниться со мной, а мог инициировать разрыв безо всяких объяснений, но не пропадать! А так – что мне думать? Думать, что я виновата в твоем исчезновении? Как жить с таким грузом?

А.: Брось. Никто из тех, кто наблюдал за нами со стороны, не сказал бы, что я ушел из-за тебя. Для тебя это должно быть достаточным поводом не чувствовать на себе никакого груза ответственности. Была ты или не было тебя – не от этого зависело, остался бы я или ушел.

З.: Никакое утешение.

О.: Там, где ты сейчас находишься, ты хотя бы пользуешься тем, чему научился, находясь среди нас?

А.: Там, где я сейчас нахожусь, я сразу поставил себе задачу избегать того, во что окунала меня жизнь, пока я был среди вас. Поэтому я не могу потешить тебя, отец, сказав, что я активно и успешно пользуюсь навыками, владеть которыми я стал благодаря тому, что ты помещал меня в различные ситуации. Нет, мне тут совершенно не нужно то, чему я научился, когда ты назначил меня управляющим в одном из подразделений своей фирмы, когда мне приходилось только и заниматься тем, что выискивать огрехи в работе людей. Там я приобрел очень любопытные навыки. Я узнал, что если взгляд человека бегает по комнате во время совещания, значит, этот человек думает, как покрыть кого‑то из своих сотрудников, который не справляется со своей работой, но является его хорошим побратимом по старой работе, так что он никак не может подвести его репутацию под угрозу. Мне пришлось развить навык проникать в тайные делишки сотрудников компании, чтобы узнавать, кто чьи оплошности умалчивает в обмен на какие‑то личные преференции, кто кому помогает добиваться привилегий, которые по должности не причитаются, кто кого поддерживает в части получения выгод для родственников. В определенный момент это стало занимать мою голову больше, чем профессиональные дела.

О.: Но ты ни разу не говорил со мной об этом. Я смог бы подобрать тебе позицию, на которой тебе не пришлось бы так глубоко погружаться во всю эту грязь.

А.: Отец, я никогда не хотел, чтобы для меня создавались тепличные условия. Помнишь, я взял на себя сложные переговоры с инвесторами, когда ты был за границей, хотя мог спокойно и не нарвавшись на твои упреки переложить их на твоего заместителя, но поскольку не очень был уверен в нем, предпочел заняться этим сам?

З.: Я помню этот случай. Переговоры вроде неплохо прошли, но ты все равно остался недоволен, был на взводе, утверждал, что упустил золотую возможность для компании, хотел звонить отцу и требовать, чтобы он немедленно отстранил тебя от всякой деятельности в фирме. Тебе часто была свойственна удивительная категоричность, и я не знала, как бороться с ней. Однажды ты захотел оборвать все связи с одним из своих друзей только потому, что якобы из-за его поклепов расстались другие наши знакомые. Потом ты сожалел, лучше разобравшись в ситуации. Не та же самая категоричность разлучила нас с тобой теперь? Не жалеешь о своем решении? Не хочешь ли вернуться? Я уверена, что ты еще можешь вернуться. Я хочу верить, что ты еще можешь вернуться.

А.: Я ни о чем не жалею. Я нахожу множество преимуществ в своем теперешнем положении. Впервые я могу не задумываться о времени. Раньше я постоянно думал о нем, примеряя, что успел достичь, узнать, изведать, к некоему чисто интуитивному, не оформленному четко графику, который обозначал ключевые вехи моей жизни. И если я видел, что в чем‑то начинаю от этого графика отставать, чувствовал себя дискомфортно, начинал думать, как бы все‑таки начать вписываться в этот график, и при этом абстрагировался от чего‑то на самом деле важного. Теперь я ни о чем таком не думаю. У меня есть все, что мне нужно. Ты не смогла бы на такое пойти, моя когда‑то любовь. Ты сама была одержима собственным графиком развития и болела каждый раз, когда видела, что начинаешь отставать от него. Я думаю, что с тобой это происходит до сих пор.

О.: Интересно понять, в том ли ты сейчас положении, чтобы смело хорохориться своим освобождением от тех целей, которые должен был ставить перед собой, исходя из врожденных способностей?

А.: А где‑то было прописано, какие цели я должен был преследовать, исходя из врожденных способностей? Есть или был хоть один человек на Земле, который составил бы таблицу соответствия между врожденными способностями и жизненными целями человека?

О.: Во-первых, я же видел, что ты способнее меня. Во-вторых, благодаря мне у тебя была превосходная платформа для старта, которой свое время у меня и близко не было и вопреки отсутствию которой я смог многого достигнуть. Соответственно, ты