Это было удивительно и странно. Звуки, запахи, вновь ворвались в моё сознание. Вернулись ощущения, казавшиеся почти забытыми. Но при этом и ярость крови оставалась со мной. Часть моего сознания бдительно продолжала следить за моим врагом. Тьери попытался сорвать удавку с шеи, но не смог. Перекинувшись в зверя, он сам себя загнал в ловушку. Лапами он не мог расцепить звенья. И не мог перекинуться обратно, чтобы сделать это руками. Он, конечно, попытался. Но у любого оборотня, за исключением, пожалуй, медведя, человеческая шея хоть ненамного, но толще, чем звериная. И Тьери, и без того задыхающийся в ремне, едва не сдох совсем.

— Ничего себе царапина! — бурчит Юльшай, разглядывая моё плечо.

— Царапина! — уверенно сказал я, схватил сестрёнку поперёк туловища, закинул на плечо и спокойно направился к машине.

— А-а-а! — взвизгнула Юльшай. — Пусти, медведь!

— Обязательно! — фыркнул я, подходя к машине, из которой на меня во все глаза смотрела Диана. Она на выходку подопечной просто не успела среагировать и ещё только собиралась вылезать. Закинув сестрёнку на заднее сиденье, я строго проворчал. — Сиди тут. И не вздумай лезть под руку! Поняла? Если будешь мешать, меня скорее убьют.

Тьери за моей спиной обступили каратели, но добивать его никто не спешил. Точнее, их остановил Верес. Правильно. Это моя добыча. Мой враг. И я должен завершить начатое.

— Поняла! — чуть обиженно фырчит Юльшай и дразнится, по-детски показав язык. — Я тут за него переживаю…

— Вот, и переживай, — усмехнулся я. — Сколько угодно. Но только там, где безопасно. Чтобы я за тебя не волновался. А я буду к тебе возвращаться. Всегда.

— Обещаешь? — серьёзно спрашивает Юльшай.

— Обещаю! — кивнул я.

Она посопела, но признала мою правоту.

— Ладно, иди на свои подвиги! — буркнула она и торжественно закрыла дверь машины.

Диана облегчённо вздохнула и тоже закрылась в машине. Кивнув ей, я отошёл обратно, к окружившим Тьери карателям. Бус и Брезан расступились, пропуская меня внутрь круга. Полудохлый, облезлый, рыжий волк медленно, но верно умирал от удушья. Я подошёл к нему, и он тихонько заскулил, слабо скребя лапами по траве. У него почти не осталось сил. Но просил он не пощады. Гордый волчара прекрасно понимал, что живым его никто не отпустит. Он просил оборвать его мучения поскорее.

— Добей, — коротко рыкнул Верес.

Я подошёл к волку, подобрал конец ремня, наступил на шею и резко дёрнул. Вот и все. Собаке собачья смерть. Присев на корточки, я расцепил звенья, снял с шеи удавку. Тело оборотня медленно начало меняться, возвращаясь в исходный, человеческий облик. Надевать ремень я не стал. Во-первых, его теперь нужно очистить, прежде чем носить. И от крови, и от эманаций смерти. А во-вторых, даже будь он чистым, мне банально некуда было его цеплять. Когда я его сорвал, то с джинсов слетели все предназначенные для крепления петли. Хорошо, что сами штаны сидели достаточно плотно, чтобы не сползти без дополнительной поддержки. Моя ярость удовлетворённо улеглась внутри, но не канула в глубину души, как обычно, а обосновалась где-то в животе, свернувшись в клубок рядом с желудком, в районе солнечного сплетения. Видимо, решила перебраться поближе к еде.

— Бус, оттащи падаль подальше и прикопай в нехоженом месте! — проворчал Улар. — Остальным проверить окрестности. Думаю, что мы всех уже переловили, но на всякий случай… сами знаете. Через три дня, на закате жду всех с отчётом. Юргеш, а ты пока со мной. Доделай то, что начал с Юльшай.

— Я теперь со всеми? — уточнил Летяга. — Если кто не заметил, Юргеш остановился сам.

— Со всеми, — усмехнулся Улар и махнул рукой. — Свободны.

Каратели, словно бесшумные тени, растворились в лесу, словно их тут и не было. Только Бус задержался, чтобы подхватить тело Тьери. Проводив их взглядом, я невольно ощутил некую причастность к их кругу. Я вырасту. Выучусь. И однажды стану одним из них. Вернувшись к машине вместе с дядей, я привычно плюхнулся на заднее сиденье. Юльшай немедленно принялась меня обнюхивать и ощупывать. Особенно придирчиво она рассматривала раненое плечо. Впрочем, там от раны почти ничего не осталось. Только небольшой шрам ещё напоминал о ранении.

— Едем, что ли? — тихо фыркнула Диана с водительского места.

— Едем, — кивнул Улар, садясь рядом с ней.

Тигрёнок присоединился к Юльшай, тоже обнюхав меня, а потом нашёл новую игрушку в виде моего ремня. Он грозно рычал, чуя волчий запах и пытался то укусить «врага», то шлёпнуть лапой. Пришлось убрать все острые концы, чтобы юный герой не поранился ненароком. Убедившись, что я в порядке, Юльшай угомонилась и притихла, прижавшись к моему плечу. А я молча приходил в себя, заново переживая бой, и то ощущение, когда кровавая ярость поддалась, отступила, не тронув мою сестрёнку. Это не был страх, как у Летяги. Скорее, чёткое осознание, что если я сейчас уступлю своему безумию, то дальше просто не смогу жить. Это было дикое напряжение всего. Воли, тела, души. Я боялся даже двинуться, чтобы не поранить сестрёнку. И только когда понял, что контролирую своё тело, только тогда осмелился ее обнять.

Юльшай освоилась в новом доме довольно быстро. В первый же день она полезла проверять все комнаты, кладовые, погреб, потом принялась чистить и растапливать печь, вытирать везде пыль, заодно все обнюхивая и осматривая. Пушистик неотступно следовал за ней, повторяя все ее действия. За месяц он прилично подрос и уже не путался в лапах. Диану мы предупредили, и она процессу знакомства Юльшай с новым домом не мешала. Только с любопытством наблюдала и иногда комментировала, сравнивая со мной в день моего приезда к маме. Я тогда тоже во все углы залез, обживаясь на новой территории. Таков уж наш, кошачий инстинкт. Ночью я сходил на охоту, восполняя потраченные силы. Заодно принёс в дом мяса. Следующие два дня мы с дядей занимались починкой всего, что требовало мужской руки. Окончательно восстановили разрушенный мной угол, перекрыли крышу, заново поставили сарай. Юльшай быстро сблизилась с Дианой, и они частенько шушукались на кухне, занимаясь готовкой и чем-то ещё.

К вечеру третьего дня я начал собираться. Перебрал свой рюкзак, решительно оставил дома все, что посчитал лишним, вроде бинтов и зелёнки. Запасся солью, специями и спичками. Взял немного крупы, верёвку понадёжней, катушку прочных ниток с иголками, охотничий нож, подаренный мне ещё отцом. Ещё один, купленный через интернет, многофункциональный даже не нож, а инструмент, с помощью которого я изготавливал свои поделки. Он так и пылился в дальнем углу с тех пор, как погиб папа. Пришлось