как знаменитая миссис Харрис. Не знаю, удивит ли вас, если я скажу, что, осторожно наведя справки у «Гатти», я обнаружил следующее: о мистере Оливере там никто и представления не имеет, более того, майор Фентиман никогда о нем не расспрашивал.

– Ох, боже мой! – воскликнул мистер Мерблз.

– Ловко же ты форсировал события, отослав Фентимана на пару с частным детективом на Чаринг-Кросс, – одобрительно заметил Паркер.

– Ну, видишь ли, было у меня ощущение, что, если не предпринять конкретных мер, мистер Оливер будет появляться и исчезать, точно Чеширский кот, всякий раз, как только наше расследование свернет в нежелательную сторону.

– Если я вас правильно понял, вы намекаете, что этот Оливер – просто фикция, – проговорил мистер Мерблз.

– Оливер – это всего лишь морковка под носом у осла, – пояснил лорд Питер, – причем партию четвероногого сосватали вашему покорному слуге. Не согласный с подобным распределением ролей, я разжился собственной морковкой – в лице представителя «Детектив Инкорпорейтид». Не успела моя преданная ищейка отбыть на ланч, как вдруг – смотрите-ка! – сей же миг забили тревогу: «Держите Оливера, хватайте Оливера!» Друг Фентиман отважно устремляется в погоню, а за ним – не менее отважно – устремляется Сыщик Номер Два, который все это время, тщательно скрываясь, глаз не спускал с Фентимана. И зачем бы Фентиману нападать на абсолютно незнакомого человека и называть его Оливером, разумению моему пока недоступно. Разве что майора подвела врожденная дотошность: ну, переиграл малость, не сумел остановиться вовремя!

– Но что именно затеял майор Фентиман? – осведомился мистер Мерблз. – Ситуация в высшей степени тягостная, лорд Питер. Я огорчен до глубины души. Вы его подозреваете в… хм?..

– Видите ли, едва увидев тело, я сразу понял: дело нечисто, – признался Уимзи. – Ну, когда я с такой легкостью извлек «Морнинг пост» у него из рук. Если бы старик в самом деле умер, сжимая газету, с развитием трупного окоченения пальцы его застыли бы в мертвой хватке, так что пришлось бы буквально выдирать листы из его руки. А потом, коленный сустав!

– Боюсь, что не совсем вас понимаю.

– Ну, знаете, когда человек умирает, спустя несколько часов наступает трупное окоченение – причем срок зависит от причины смерти, от температуры помещения и от многих других факторов. Развивается оно обычно сверху вниз, начиная от жевательных мышц лица – и далее по всему телу. Трупное окоченение обычно сохраняется в течение двадцати четырех часов, а затем разрешается в том же порядке, в каком и развивалось. Но если на момент окоченения силой выломать один из суставов, снова он уже не застынет, а так и останется в подвешенном состоянии. Вот почему, когда в госпитале по недосмотру медсестер пациент умирает и застывает с поджатыми к животу ногами, на помощь призывается самый крупногабаритный и толстый служитель: он усаживается на колени к покойнику – и суставы ломаются.

Мистер Мерблз с отвращением передернулся.

– Так что, учитывая болтающийся коленный сустав и общее состояние тела, с самого начала было очевидно, что к покойнику кто-то приложил руку. Пенберти, разумеется, об этом тоже знал, но только, будучи доктором, предпочел по возможности не поднимать непристойного шума. Это, знаете ли, вредит практике.

– Пожалуй, что и так.

– Ну вот, а потом вы явились ко мне, сэр, и настояли на том, чтобы шум поднял я. А ведь я вас предупреждал: не будите лиха, пока оно тихо.

– Вам следовало быть со мною откровеннее.

– И тогда вы предпочли бы замять дело?

– Ну, право же! – пробормотал мистер Мерблз, протирая очки.

– Вот именно. Тогда я предпринял следующий шаг: попытался выяснить, что именно случилось с генералом в ночь десятого и утром одиннадцатого ноября. И едва я переступил порог квартиры, как тут же столкнулся с двумя абсолютно взаимоисключающими свидетельствами. Во-первых, история про Оливера, на первый взгляд вполне себе примечательная. И, во‐вторых, показания Вудворда касательно одежды.

– А что не так с одеждой?

– Если вы помните, я спросил дворецкого, не снималось ли чего с одежды после того, как он забрал верхнее платье из гардероба «Беллоны», а он заверил, что нет, ничего. Во всем остальном память его казалась вполне надежной, а в честности и прямоте Вудворда я ни минуты не сомневался. Так что я волей-неволей пришел к следующему выводу: где бы генерал ни провел ночь, можно сказать со всей определенностью, что на следующее утро на улицу он не выходил.

– Почему бы? – удивился мистер Мерблз. – Что такого вы рассчитывали обнаружить на одежде?

– Многоуважаемый сэр, вспомните, что это был за день! Одиннадцатое ноября. Возможно ли допустить, чтобы старик, прошествовав по улице сам по себе в День перемирия, дошел бы до клуба без фландрского мака?[16] Представительный старик-патриот, воин старого закала? Просто в голове не укладывается!

– Но тогда где же он был? И как попал в клуб? Его ведь, знаете ли, именно там и обнаружили!

– Верно, обнаружили – в состоянии далеко зашедшего трупного окоченения. Собственно говоря, по утверждению того же Пенберти, – а я, кстати, сверился еще и с женщиной, впоследствии убиравшей покойника, – окоченение уже начинало разрешаться. Сделав все возможные скидки на прогретый воздух комнаты и все такое прочее, все равно приходится признать: скончался генерал задолго до десяти утра – а именно в этот час он обычно и приходил в клуб.

– Но, дорогой друг мой, видит бог, это неслыханно! Пронести в клуб покойника абсолютно невозможно. Такое непременно заметили бы.

– Верно, заметили бы. А главная странность заключается в том, что ровным счетом никто не отследил приход генерала в клуб. Скажу больше: накануне вечером никто не видел, как он уходил. И это генерал Фентиман – один из известнейших членов клуба! Создается впечатление, что старик взял да и сделался невидимым. Так не пойдет, знаете ли.

– И какова же ваша версия? Вы думаете, генерал заночевал в клубе?

– Я думаю, в ту ночь генерал спал мирным, бестревожным, исключительно крепким сном – да, именно в клубе.

– Вы потрясли меня до глубины души, – проговорил мистер Мерблз. – Я так понимаю, вы намекаете на то, что генерал умер…

– Накануне вечером. Да.

– Но не мог же он всю ночь просидеть в курительной комнате. Слуги бы непременно его… кхе-кхе… заметили.

– Разумеется. Но кое-кто был крайне заинтересован в том, чтобы труп не попался на глаза слуг. Кому-то очень хотелось создать впечатление, будто старик скончался на следующий день, уже после смерти леди Дормер.

– Роберт Фентиман.

– Именно.

– Но как Роберт прознал про леди Дормер?

– А! Вот эта небольшая подробность меня совсем не радует. Джордж беседовал с генералом Фентиманом