— Миклашевич? Какое?

— Ну, вообще-то за последнее время от него поступилонесколько предложений, но я имею в виду предложение руки и сердца. У него,видишь ли, большой дом за городом, мальчику нужен мужчина в доме и вообще онустал от жизни и хочет ко мне прилобуниться.

— Чего?

— Так когда-то наша уборщица говорила.

— Олеська, ты серьезно?

— Ну, что касается предложения, то он действительно егосделал, только я-то не хочу…

— Олеська, с ним нельзя…

— Сама понимаю. Нет, видимо, придется покупать двушку.Опять ремонт, устройство, новая школа для Гошки. Но я сама виновата. Как ямогла не понять? Слишком увлеклась — успех, рейтинги, интервью… Подумаешь,великая писательница, а сын страдает… Ну ничего, я успею все исправить, онхороший парень, я даже рада. Вдвоем нам будет хорошо!

— Только, не вздумай продать свою квартирку. Ужподнапрягись, а ее оставь.

— Зачем?

— А личная жизнь?

— Да ну ее к черту, эту личную жизнь. Знаешь, каксейчас квартиры подорожали? Моя личная жизнь столько не стоит, собственно говоря,она вообще гроша ломаного не стоит…

— Ты переспала с Миклашевичем? — напрямки спросилаЛерка. — Можешь не отвечать, я и так знаю.

— Откуда ты знаешь?

— Олесь, ты думаешь я совсем дурочка? Как только ты сним переспала, сразу утратила и спокойствие и оптимизм… Ты в последнее времябыла совсем другая… Мне даже Гришка как-то сказал — Олесе идет отсутствиеМиклашевича, ну и успех, конечно…

— Господи, неужто все так заметно? — испугалась я.

— Гони-ка ты его в шею… Ой, Олеська, я чуть не забыла…Ты в курсе, что Роза в тебя втюрился?

— Да ну его… Как втюрился, так и растюрится. Слабак!

И я в красках расписала ей наше катание на лодке. Она долгохохотала.

— Да, бывает… Олеська, займись, уведи Розу от этойкуроманки.

— Нет, она не куроманка, а куропатка. Ну знаешь, какметеопатка или психопатка.

— Ну, Олеська, ты даешь! Надо ему это сказать и ягарантирую — это будет яд замедленного действия. Он начнет смотреть на нееиронически и через несколько месяцев бросит на фиг… Олесь, а если б она непоявилась тогда на озере… ты бы ему дала?

— Так я уже практически дала, только он взять не успел.

— А он все же порядочный, босоножки купил и мобилу… Ивообще, он мне нравится… Олеська, уведи его!

— А Миклашевич все поломает! Он знаешь как взбеленился,когда его у меня увидел… И сразу просек, что Роза представляет для негоопасность. Если Миклашевич чего-то хочет, он сметает все преграды. А я не умеюпо-настоящему ему противостоять.

— Олеська, ты поверила, что он тебя любит? Да ему простообидно до чертиков, что он упустил такую успешную бабу, проморгал… Вот увидишь,он непременно захочет устроить громкую свадьбу с кучей народа… С журналюгами.Модный архитектор женится на знаменитой писательнице.

— Ну, для свадьбы еще надо, чтобы я согласилась.

— Боюсь, он тебя дожмет, а потом замучает… Не надо,Олеська!

— Нет, Лерка, я слишком хорошо его знаю и слишкомдорожу своей свободой!

— Олеська, знаешь, мне кажется, вы с Розой были быхорошей парой.

— Я не хочу быть парой, я лучше сама по себе…

— А как ты думаешь, если бы Роза не нарисовался,Миклашевич стал бы так активничать?

— Да, он уже явился ко мне с готовой программой. Я емузачем-то нужна…

— Понятно зачем! Брэнд!

— Да ну, по-моему, все вокруг уже сбрэндили.

— А ты знаешь, что Роза в прошлом летчик?

— Да? Надо же… Мама, я летчика люблю!

— Олеська, уведи Розу!

Матвей Аполлонович пребывал в непрерывном раздражении, чтовообще-то было ему несвойственно. Он старательно сдерживался на работе, но такот этого уставал, что дома почти все время проводил у себя в кабинете, чтобы несорваться на жену. И спал там же, отговариваясь срочной работой. Олеся подружкаГришиной жены, вот откуда ноги растут… Наитие, видите ли! Дура! Идиотка! Что ж,тем лучше… Видимо, Лера решила пристроить одинокую подружку, а подружка дамочказатейливая, вот и придумала всю эту фигню… Ну уж нет, нам такой хоккей ненужен! Хотя, с другой стороны, она вроде и пристроена… Миклашевич там настраже, он своего не упустит, к тому же они в прошлом коллеги, всегда есть очем поговорить… Хотя такая с кем угодно найдет о чем поговорить. Как близко онабыла… Кажется, она не простила мне, что я тогда полез под кровать. А что былоделать? Она, конечно, гениально вышла из положения, увезла Арину, но я для нее,похоже, кончился… Ну и черт с ней, может, оно и к лучшему, а то еще влюбился быкак бобик, натворил бы глупостей, а зачем? Все они в общем более или менееодинаковы при ближайшем рассмотрении. Ну умнее она Арины и что с того? Тут ужемного лет прожито и не все годы были сытыми и благополучными. Надо толькокак-то отучить Арину от этих потуг на светскость и аристократизм, в ее случаеэто по меньшей мере смешно…

— Мэтью, иди завтракать! Я ее убью!

— Мэтью, что с тобой?

— Ничего, не обращай внимания, это рабочие проблемы.

— Может, ты поделишься?

— Мне пришлось бы прочесть тебе не одну лекцию, чтобыты хоть отдаленно что-то поняла.

— По-твоему, я такая дура?

— Я этого не говорил, но ты ровным счетом ничего непонимаешь в том, чем я занимаюсь.

— Ты, кажется, забыл, что я все-таки окончила МХТИ.

— Во-первых, когда это было, а во-вторых, мои проблемыничего общего не имеют с химическими технологиями.

— Это уж точно, твои проблемы связаны с литературой иархитектурой в одном флаконе. Я тебе тогда помешала, вот ты и бесишься.

— Ты это о чем? — спросил он таким голосом, что уАрины заболело под ложечкой. Но она уже закусила удила.

— Ты ж небось уже подкатился к ней в Москве, а она тебяпродинамила, да? Зря стараешься, бабы не прощают трусости! — выкрикнулаона и тут же пожалела.

Он побелел, потом побагровел, но все-таки взял себя в руки.

— Арина, ты, по-моему, спятила. Вообразила себе невестьчто, и… Обратись-ка, моя дорогая, к психотерапевту. Это становится навязчивойидеей. Мне с высокой колокольни плевать на эту бабу. Я терпеть не могуэмансипированных, уверенных в себе сорокалетних теток!

— Тогда почему же она так поспешно увела меня из этойбудки?

— О! А вот об этом тебе следовало бы спросить у нее!Она там была, а не я!