Казалось, он колеблется.

– Я не хочу обижать вас, сеньорита, но…

– Значит, не обижай. Прими ее, пожалуйста. Я бы хотела сделать для тебя что-то действительно приятное, Иэн, но в данный момент у меня почти нет возможностей. – Я немного смущенно улыбнулась.

Он тоже улыбнулся, но лишь губами. Глаза все еще выдавали внутреннюю борьбу.

– Большое спасибо за подарок. Он потрясающий! Не думаю, что вы могли бы дать мне что-нибудь более ценное. – И вдруг какое-то странное пламя сверкнуло в его взгляде. – И, если позволите, я бы тоже хотел сделать вам подарок.

Улыбка исчезла с моего лица. Я точно знала, что он скажет дальше.

– Вы примете несколько платьев в знак моей дружбы, не так ли? Вы же не обидите меня отказом от подарка? – В его голосе улавливались нотки торжества. Он грязно сыграл!

Я прищурилась.

– Нет, – согласилась, признав поражение. – Можешь заплатить за платье, черт побери!

– Отлично, – парень победоносно улыбнулся, снова беря монеты.

– Иэн, если ты не хочешь проглотить эти монетки, то лучше спрячь их, – хмуро проворчала я.

– Они вам завтра понадобятся. Ведь вы же приняли платья! – смущенно воскликнул он.

– Платья, не деньги, – сухо объяснила я. – Мне не известно, как здесь все происходит, но там, где я живу, не очень прилично, когда мужчина дает деньги женщине, с которой не встречается. Понятно?

Он покраснел.

– Вполне! Простите меня, у меня не было намерений…

– Знаю, что не было, – перебила я его, все еще раздосадованная, что он будет покупать мне что-то.

– Значит, я отдам деньги Элизе, – неуверенно сказал он.

– Так лучше, – все еще неудовлетворенно проворчала я. Почему меня так смущал тот факт, что он хотел дать мне денег?

– Отдыхайте. Увидимся утром. – Иэн встал, протягивая мне руку, чтобы помочь подняться.

Я приняла помощь и тоже встала. Смотрела ему в лицо, желая выказать благодарность. У меня сперло дыхание. Он стоял ближе, чем мне бы хотелось. Достаточно близко, чтобы видеть маленькие серебристые искорки в его черных глазах. Я замерла и глазела на него, как дура. Иэн тоже глядел мне в глаза. И только через несколько секунд я поняла, что он до сих пор держит меня за руку. Я попыталась освободиться, но он сильнее сжал мою ладонь, не отпуская. Затем наклонился (все еще глядя мне в лицо) и очень деликатно поцеловал мне руку. Неведомый мне ранее трепет пробежал по моему телу. Я почувствовала, как загорелись мои щеки и тело пробил озноб.

– Спокойной ночи, сеньорита София, – его голос был тихим и хриплым, он ни на секунду не отводил от меня взгляд.

Снова дрожь.

– Спокойной ночи, – я опустила глаза, пытаясь скрыть замешательство и те новые чувства, которые он вызывал во мне.

Что со мной происходит? Я всегда знала, что делать, когда речь шла о лицах противоположного пола: как избавиться от надоедливого кавалера, как обратить на себя внимание стóящего парня. Но никогда не краснела, если кто-то из них желал мне спокойной ночи.

Иэн улыбнулся и вышел, закрыв за собой дверь.

Я так и осталась стоять, словно статуя, глядя на закрывшуюся дверь. Мою руку еще покалывало от его вежливого прикосновения, и я спрашивала себя, не сошла ли случайно с ума.

Мне было известно, что я вернусь домой (не знаю, как именно, но в конце концов узнаю), а все эти люди, Иэн тоже, – нет. Они останутся там, где и должны быть, в том месте, которому принадлежат. Мне не следует увлекаться никем из них. Когда я вернусь в свое время, все они будут…

Я почувствовала дрожь в коленях. Мне не нравились такие мысли. Очень не нравились! Но это правда. Я не влюблялась с тех пор, как… Не то чтобы я была влюблена в Иэна. Не была! Я почти его не знаю! Но что-то в нем будоражило меня. Что-то, чего я не могла объяснить даже себе самой.

Итак, зная все это, что же я творила?

Лучше всего уйти отсюда. Но куда? Спать на улице и умереть с голоду? Сейчас я вынуждена остаться у Иэна. И придется запретить себе думать о нем.

Я легла спать (в одних импровизированных трусах), решив держаться от Иэна как можно дальше.

Иэн уже уехал на свою встречу, когда я встретилась в столовой с девушками. Они к тому моменту были готовы ехать к портнихе в ателье.

На этот раз я сделала хвост, собрав волосы сзади. От предложения надеть какую-нибудь шляпку Элизы отказалась. Понадобилось много сил, чтобы убедить ее: я не хочу и не собираюсь надевать головной убор.

Телефон решила оставить в комнате. Если портниха захочет снять мерки и найдет в декольте странный твердый серебристый предмет, которого она никогда раньше не видела, то может начать задавать вопросы. А вопросов мне совсем не хотелось.

Я желала знать ответы!

Мы приехали в деревню, и я заметила, что движение там оживленнее, чем вчера. Высокие двери и окна флигелей были открыты. Способ ведения торговли меня удивил. По сути это был не рынок, а нечто наподобие открытой ярмарки. На мощеных улицах стояли повозки с различными товарами: кудахтающими курами и хрюкающими свиньями, овощами и зеленью, декоративными изделиями; а странный старомодный мужчина продавал эликсир жизни всего за несколько монет…

Элиза показала мне, как я думаю, булочную. Хотя это и близко не напоминало ее: просто киоск на узкой улочке, в котором было много разного хлеба. Также мы увидели аптекаря – пожилого, но очень энергичного сеньора. Теодора сказала мне, что он делает микстуры, которыми можно лечить болезни (я подумала, это что-то наподобие гомеопатических средств). Мы прошли мимо нескольких магазинов, в одном из которых было буквально все (из того, что здесь имеется) – от мыла до мешков с мукой. Возможно, это и есть прототип супермаркета. Я обращала внимание на всех подозрительных людей и, вероятно, объекты, которые могут быть тем, что я ищу.

Думаю, в таком скучном месте любая новость должна распространяться будто лесной пожар. Такое подозрение подтвердила мадам Жоржетт (не имею ни малейшего понятия, почему к ней обращались именно «мадам»), поприветствовав меня.

– Значит, это и есть мадемуазель София Алонзо, – сказала она с французским акцентом. – Я заинтересовалась вами, когда услышала новость. Вы пр-релесть, chéri[7]!

– Ум-м… Мерси! – рискнула ответить я.

– О chéri! – Она сложила руки на полной груди. – Какие манеры! Я не удивляюсь словам мадемуазель Валентины, что сеньор Клар-рк, кажется, так вами восхищен, моя дорогая!

Ах, отлично! Теперь его семья в центре всех сплетен!

– Но ваше платье! – Она неодобрительно поморщилась. – Оно не укр-рашает вас, chéri! Смотр-рите! Оно слишком мягкое и кор-роткое! Такую кр-расоту, как у вас, нужно подчер-ркивать.