— Я не просил у тебя прощения.

— А что тогда?

— Я просил тебя простить самого себя. Ты не первый кто потерял в переходе кого-то близкого, иногда жертвы неизбежны. Так что тебе не стоит ненавидеть и себя и своего зверя, это бессмысленно, надо жить дальше. — Какие заумные слова, так бесят. Срываюсь на ноги, хватаю его за рваную футболку и поднимаю так же на ноги.

— Я бы на тебя посмотрел, если бы твоя тварь во время перехода убила твоих родителей и четырех братьев и сестер — всю твою семью! Я бы посмотрел, как бы ты это пережил, как бы принял всю эту боль, всю эту вину?! — Кричу на него и поздно понимаю, что это слишком громко, что своими излишними чувствами мог выдать нас. Как скоро охотники прейдут нас проверить? Как скоро поймут, что газ не доходит в камеру?

— Ты никогда этого не увидишь, этого не произошло, мне повезло, а тебе нет. — Говорит он бесстрастным голосом, как будто насмехаясь.

— Повезло?! По-твоему, мне просто не повезло?! — Рычу на него, чувствуя, как сильно завелся, где-то там сзади постанывает Ен, наверное, ему снится кошмар.

— Можешь считать и так. Такое могло случиться с каждым с нас, но случилось с тобой. Ты в этом не виноват, так что перестань себя жалеть и наконец живи дальше! — Он повышает на меня голос и в конце отталкивает к стенке.

— Это я себя жалею?! Не ты ли тут недавно ныл от того что всего лишь пешка своего деда?!

— Это не так, я просто рассказывал тебе о себе. Тебе же похоже не о чем рассказать, кроме ненависти к самому себе! Никогда бы не подумал, что ты тратишь свою жизнь на самобичевание!

Сердце бешено стучит в висках, да кто он такой, чтобы так говорить со мной? Кто он такой что бы решать, как мне жить?!

— Ну а ты, ты чем лучше? Потерял девушку, которую любишь из-за своего дурацкого стремления что-то доказать деду! Разве ты лучше меня?! Если ты кого-то любишь не стоит просто стоять и смотреть как его забирают! Особенно для того что бы доказать что-то человеку, которому и так все равно!!! — Кричу на него в ответ, впервые за долгое время злость только моя.

— Вот это ты зря, брат! — Мне прилетает в лицо кулаком, так что я даже теряю равновесие и падаю на землю, но быстро поднимаюсь и даю ему сдачи.

Мы деремся, валяясь на земле, хотя дракой это назвать трудно, кандалы мешают.

— ХЁН! — Кричит Ен и только теперь я вспоминаю о том, что нам не стоило шуметь так сильно. Но ярость во мне требовала набить морду этому гаду, что не обратил на это внимания. Только когда раздался жуткий звериный рев, и огромный волк раскинул нас в разные стороны, мы поняли зачем он на самом деле звал нас.

***

Чувствую жажду, едкую, сильную до выносимой боли. Все мышцы ноют, кажется, что еще немного и я просто отключусь.

— Кай, твою мать, помедленней! — Кричит где-то там Кирилл, но я не обращаю на его крики внимания.

В ушах свистит ветер с такой скоростью я спускаюсь с горы. Кроссовки скользят по мокрой от росы траве, так не привычно. Мышцы на левой икре сводит, я поскальзываюсь и с башенной скоростью лечу вниз, ударяясь о ствол деревьев и камней. В конце своего падения, меня подбрасывает в воздух на долгое мгновение. Делаю легкий разворот и вместо того что бы упасть у подножья остаюсь на своих двух. Правда только на не долгое мгновение, мышцы снова сводит, и я просто падаю на спину, не обращая внимания на грязь вокруг.

Тяжело дышу и смотрю на серое от туч небо. Стараюсь ни о чем не думать, стараюсь ничего не чувствовать. За то он чувствует, этот проклятый зверь! И его чувства сводят меня с ума…

— Ты как, Кай? — Кирилл спрыгивает волком, только потом превращается в человека.

Закрываю глаза, я уже месяц не давал свободу волку, слишком боюсь, что снова потеряю над ним контроль. Раньше, еще до того, как во все это ввязался, я мог и по полгода не превращаться, но теперь месяц мне кажется слишком долгим сроком. Тело распирает от энергии, регенерация как у обычного человека почти, от того и болят мышцы, от того так плохо. А еще от его чувств, их никогда не было так много, они настолько сильны, что я уже путаюсь где чии.

— Может ты бы кончал с этим, а? — Кирилл наклоняется надомной, протягивает руку, что бы я поднялся, но я только отмахиваюсь. Не потому что хочу его задеть, а потому что даже с его помощью из-за боли не смогу встать. Не хочу, чтобы он это понял, не хочу, чтобы они знали, как на самом деле мне тяжело.

— Ну, Кай! — Он только вздыхает, делает несколько шагов рядом и тоже падает в грязь и пожолклую траву. Мы молчим, смотрим в небо, там сгущаются тучи, скоро будет гроза. Мы хорошо чувствуем это, запахи говорят об этом лучше серого неба и грома.

Хочу дождя, еще одного сильного ливня, настолько сильного что бы нюх отбил. Хочу верить, что он сможет отбить желание искать тот запах.

— Разве ты не понимаешь, чем это кончится? — Опять он за свое, хотя в последнее время все об этом мне говорят. Как будто я их мучаю, честное слово!

— Чего разлеглись? — Слышу Ваню, он подходит к нам и заступает мне обзор на небо.

Только этот меня не донимает со все тем же вопросом, но находится с ним наедине просто трудно. Зверь настолько истосковался по его сестре, что уже даже к нему принюхивается. Некоторые вещи этого придурка пахнут ей, например, белые наушники, несколько ручек, у него даже ее заколка завалялась в кипе одежды. Откуда я знаю? Я их украл, все украл, что хоть немного пахнет ею. Спрятал у себя в комнате в пакете, не пропускающем воздух и иногда, когда становится совсем трудно, открываю его, и просто нюхаю ее запах. Я помешался, я не в себе. Это даже не любовь, это полное помешательство, это психическая болезнь.

Закрываю лицо руками и громко и от души матерюсь. Потом превозмогая боль поднимаюсь на ноги и сначала просто иду, а затем снова продолжаю бежать.

— Ну братан, сколько можно?! — Кричит мне в спину Кирилл, поднявшись, но я не обращаю на него внимания.

— Я есть