старой ее никто особо не ждет. Когда Проданова намекнула, что может в скором времени вернуться, то ей предложили вакансию в кадровом отделе за сущие копейки. Типа, ребенок маленький, будет болеть. Доверить мы вам ответственную должность менеджера не можем, клиенты от такого непостоянства разбегутся.

— Все еще дуешься? — она вздрогнула, не заметив, что Сергей подошел со спины и положил руки на талию. — Малой вырубился. Отнес его в кроватку. Можно о себе подумать, — ладони поползли на бедра и стали мять мягкие бока.

— Секса больше не будет. Ищи удовольствие в другом месте, — она отпрянула ближе к окну и развернулась, вкладывая твердость во взгляд. — Я не хочу. Тебя.

Глава 46

Такой себе вышел первый день нового годоисчесления. Травкин после отповеди, уставился на нее, не моргая впалыми глазищами. Он не обвинил Юльку, что она дура ревнивая, надумала себе там с три короба.

— Как скажешь. Больше не трону, — чему-то своему ухмыльнулся. — Если хочешь, могу совсем уйти.

— Куда? Из своего дома? — вырвалась у нее разочарованием. — Давай, я освобожу квартиру, — опустила взгляд на свои руки без маникюра с коротко стриженными ногтями. Тапочки старые. Юлька ощутила себя ущербной, по сравнению с той…

— Нет. Здесь вы в относительной безопасности. Преступник ходит рядом, испытает наше терпение, Юль. Подумай о детях.

А чего о них думать? Вот они!

В прихожей послышались молодые и звонкие голоса и довольный визг Коськи, которому вручили ведерко с совочком, чтобы куличики из снега лепить.

— Мам, мы пришли-и-и! — затянула Даша из прихожей, копошась с одеждой и хихикая.

Юля, бросив взгляд на Травкина: «Мы позже обсудим», пошла встречать.

— Здрасьте, теть Юля, — Артем, стесняясь, что принес на себе снега, открыл двери в подъезд и потряс пуховиком, из капюшона которого упал приличный шлепок талой массы.

— Как дети малые. В снегу что ли валялись? — мать цокала языком, заметив в ботинках дочки налепленные снежные шарики по краям меха. — Обувь и перчатки на батарею и за стол. Кормить вас буду.

Беззаботные игривые подростки смогли разбавить напряжение. Вновь пол и потолок поменялись местами. Обстановка сменилась с «минуса» на «плюс». Коська еще добавил, забравшись в кухонный шкаф и рассыпав муку и гречку. Всю эту сыпучую смесь он загребал совочком в ведро, высунув довольно кончик языка.

— Костя-а-а-а! Ну, елки-моталки! — его поймали с поличным Даша с другом.

— Надо! — отстаивал свое право на самореализацию мелкий пакостник и пытался добраться до сахара.

— Так, ребята! Вы разогревайте сами покушать, что хотите, а я его выгуляю во дворе. Пусть там в снегу копается, — Юля не могла сдержать улыбки. И смех, и грех от умильного хулиганского личика.

Юлия наскоро замела следы вандализма щеткой и выкинула все в мусорное ведро. Погрозила сыну пальчиком.

— Продуктами играть нельзя!

— Игать! — требовал Коська. Насупившись как хомяк, надул щеки.

Гулять малыш был согласен и позволил себя экипировать в комбинезон. Он стоял готовый к труду и обороне с лопаткой в одной варежке и ведерком в другой. Терпеливо ждал, пока мама оденется.

— Думала, я вас одних отпущу? — Сергей накинул куртку, едва она взялась за ручку двери.

— Ничего не думала, — буркнула Юля, но в душе была довольна. Так спокойней. Она пуганая ворона, но не сумасшедшая. Сейчас помимо маньяка, во дворах полно нетрезвых людей. Доколебаться могут легко.

Глядя, как Сережа лепит с Костиком снеговика, женщина терялась в сомнениях. Что делать со своими принципами? Принципы ее прокормят? А может, они будут обнимать долгими холодными ночами? Заменят ее детям надежное мужское плечо?

Эх, пообещай ей Травкин хоть саму малость… Скажи простое: «Юль, ты мне очень нравишься. Давай, попробуем отношения?».

Недалеко грохнул салют, и она вернулась в действительность, в которой Череп — одинокий волк, а она лишь слабая женщина, мечтающая о нормальной семье. С двумя детьми и кучей не решенных проблем.

— Костя-а-а! Пора домой! — крикнула, махнув рукой заигравшимся в снежки мужикам.

— Вы, идите, я покурю недолго, — Сергей на нее странно взглянул. А потом его глаза поднялись куда-то поверх плеча, в сторону.

Юля резко обернулась, но там была лишь темнота. Скрип качелей неприятно резал слух.

Глава 47

Травкин с точностью мог сказать, что видел мужской силуэт, подглядывающий за ними у дальнего подъезда. Он подождал пока Юля с сыном дойдут до квартиры. Их было видно с улицы по сплошному вертикальному смотровому окну на лестничных клетках.

Кивнув самому себе, он близоруко сощурился и пошел обходить территорию, как старый цепной пес. Полковник нащупал в кармане зажигалку и пачку сигарет. Вынул одну, чиркнув огоньком, прикурил. С дымом втянул ноздрями чужой запах. Именно здесь стоял незнакомец, пытаясь казаться незамеченным. Следы от ботинок. Сергей присел и раскинул пальцы, измеряя расстояние от пятки до носка. Сороковой — средний для мужика. У него был сорок четвертый.

В сугробе что-то сверкнуло.

Травкин, дернув за рукав, чуть подтянул к локтю. Сунул ладонь в углубление. Рукой подцепил телефон с разбитым экраном. Покрутил, повертел. Нажал на подсветку дисплея сбоку. Не запаролен. И приложение открыто — камера, которая до сих пор включена на запись. Он нажал «стоп».

Отмотав назад, просмотрел запись, где они гуляют с Юлией и Костей. Фоном идет сбившееся дыхание, словно папарацци злится, его бесит то, что он видит. Рыкнув, бросает гаджет.

Псих? Хотелось треснуть себе по лбу за «рабочую версию». Конечно же, шизоид! Нормальный человек не будет охотиться на женщин и убивать их, наряжая уже мертвых в кружевные тряпки.

«Надо пальчики снять» — осторожно опустил сотовый в нагрудный карман и набрал по своему смартфону дежурного, чтобы приехали и забрали «улику» на экспертизу.

Вернулся на освященный пятачок, ожидая приезда подчиненных. Вспомнил, что хотел сделать еще один звонок. Докурив, прошелся до урны и скинул щелчком окурок.

— Ты какого хера ко мне домой приходила? — начал без приветствия. Таким тоном он обычно допросы вел и сотрудников проштрафившихся песочил.

— Сереж, давно не виделись. Я скучала. А ты… Ты не звонил, — начала сбивчиво оправдываться бывшая любовница, с которой он напряжение скидывал иногда, еще до близкого контакта с Юлей. — Сереженька, прости. Так получилось, — начала стонать будто тужится.

Травкин отнял телефон от уха и сматерился. Уставился на экран, выдыхая разом большое облако пара. Она ведь и раньше так стонала по поводу и без повода, на одинаковой ноте. Не поймешь, то ли срет, то ли кончает… Неприятно стало. Вроде, пользовал раньше и заморачивался… А сейчас неприятно, будто Юльке изменил с этой швалью. Неизвестно,