Значит…

- Доброе утро, - приоткрыв дверь, недовольно говорю стоящей на пороге мачехе.

Она пару секунд изучает меня, уставшую и бледную, словно оценивает. И брови сводит непонимающе.

- Ты вещи разбросала в туалете, - резко говорит, сжимает губы и протягивает мне сумку.

Беру молча, собираюсь закрыть дверь. Ни на ссоры, ни на лицемерие у меня сил нет. А третьего в наших «родственных» отношениях не дано.

Но мачеха упирается рукой в полотно, упрямо переступает порог и оказывается на моей территории.

- И еще это… - выплевыет ядовито и раскрывает ладонь.

Воинственно складываю руки на груди, прищуриваюсь и все-таки опускаю взгляд. Задерживаю дыхание, когда вижу у Ларисы… мой тест на беременность, утерянный в туалете. Зря не вернулась, чтобы убрать его. Обо всем забыла после стычки с Мейером. Из равновесия она меня вывел. Добил окончательно.

И теперь мой кошмар продолжается. Да еще и набирает обороты.

- Времени зря у Мейера не теряешь? – раздражается мачеха.

А я невольно еще раз смотрю на тест, чтобы убедиться… К сожалению, полоска по-прежнему одна, даже «призрака» второго нет. Впрочем, представляю, как бы отреагировала Лариса, если бы их было две.

Мачеха и так на огнедышащего дракона сейчас похожа.

- Делаешь вид, что за мелкой присматриваешь, а сама постель ему греешь? – шипит грубо. – Так еще и залететь пытаешься! Привязать Артура крепче? Умно. Не ожидала от тебя…

- Знаете что, «мама», - тихо фыркаю в ответ, - да не пошли бы вы! Даже если я и захочу согреть чью-то постель, то вы будете последним человеком, кого я поставлю в известность! Следите за своей дочерью, а ко мне не лезьте!

- Ах ты дрянь! – вскрикивает Лариса, срываясь. – Ты Алиночке моей мешаешь! Специально?

- Покиньте мою комнату, - отвечаю холодом на ее вспыльчивость.

Взмахиваю рукой в сторону выхода, но мачеха непреклонна.

- Послушай, ты… - грозит мне пальцем, а я лишь устало потираю виски.

- Лора, - раздается грозный голос отца из коридора.

И мы обе поворачиваемся на звук. Как много услышал папа? Если он подумает, что я с его другом… Если узнает… Уверена, не одобрит. А я в глаза ему смотреть не смогу. От стыда сгорю.

Хорошая девочка Лиля… Оказалась не так хороша…

- Я запрещаю тебе повышать голос на мою дочь, - продолжает строго. – Ты слышала хоть раз, чтобы я позволял себе подобное по отношению к Алине?

- Но… - хочет возразить мачеха, а я замираю.

Если она расскажет сейчас о своих выводах относительно меня и Мейера, то папа радикально изменит свое мнение.

Однако Лариса размышляет буквально пару мгновений, сминает в руке тест, словно прячет его, и очень медленно кивает. Будто через себя переступила только что.

Сдалась? Или задумала еще более страшную месть для меня?

- Я люблю и уважаю их обеих, - поучительно чеканит отец. - Несмотря ни на что. И от тебя требую того же.

- Конечно, - кивает Лариса. – Извини, - выцеживает из себя, обращаясь ко мне.

Стиснув зубы, шумно выдыхает через нос, будто пламя извергнуть пытается. Разворачивается, как в замедленной съемке, и уходит.

- Лилёнок, к тебе там гость, - сообщает мне папа гораздо мягче. – Только переоденься, - улыбается, взглянув на мою пижаму. – Все-таки целый зам мэра пожаловал, - с едва уловимой издевкой.

Мой ошеломленный вздох заглушается нервным кашлем мачехи, которая не успела уйти достаточно далеко.

Уделяю много внимания своей внешности и одежде. Во-первых, я и правда слишком болезненно выгляжу сегодня. А во-вторых… После пренебрежительного взгляда мачехи, в котором так и читалось: «И чем эта бледная моль мужиков берет?» - хочется доказать ей обратное. В конце концов, в компании Врагова в столице я всегда выглядела достойно. Соответственно, и чувствовала себя уверенно.

А дома меня будто что-то в скорлупу загоняет. Или кто-то. Сплошное давление со всех сторон. Нет уж, с меня хватит!

Наношу последние штрихи тушью, оттеняю губы матовой помадой свежего персикового цвета. Подумав, добавляю румян в области скул, чтобы скрыть желтизну. Хмурюсь на секунду – что со мной не так?

Но тут же отмахиваюсь от неприятных мыслей. Чуть приподнимаю уголки губ. Огонька в глазах, конечно, не хватает, но это неподвластно ни косметике, ни мне самой.

Спохватившись, хватаю с тумбочки папку с исправленным проектом – и аккуратно укладываю ее в сумку. Входит впритык.

Кивнув одобрительно сама себе, направляюсь в гостиную. Первым делом замечаю, как порхает вокруг Волкова мачеха. Уверена, она и Алину вызвала «поприветствовать» почетного гостя, но сестренка спит до обеда.

Олегу повышенное внимание к его персоне льстит и явно нравится. В отличие от Мейера… Впрочем, разве можно равняться на железного цербера? Тот вечно всем недоволен.

Приближаюсь к Волкову - и он мгновенно переключается на меня. Безусловно, мачеха при этом сереет от злости.

- Доброе утро, Олег Игоревич, - приветствую мягко и подаю ему руку, которую он тут же аккуратно сжимает. – Ваш визит стал для всех неожиданностью, честно говоря.

- Я люблю удивлять, - тянет довольно. – Но не в этот раз, - заявляет вдруг. – Я звонил вам, Лилия, утром, - сообщает под аккомпанемент удивленных вздохов мачехи.

- Я спала, - пожимаю плечами.

Теперь присоединяется и кашель. Неодобрительный такой, возмущенный моей дерзостью. Лариса меня с дочерью перепутала? Я не Алина, чтобы она воспитывала меня.

- Олег Игоревич, - спасает ситуацию папа. – Может, кофейку?

- В другой раз, на работу тороплюсь, - заявляет так, будто это мы его позвали, а не он сам ворвался спозаранку. – Я приехал с Лилией поговорить… по работе, - добавляет, споткнувшись о мой напряженный взгляд.

- Признаться, я тоже спешу, - демонстративно поглядываю на часы.

- К Мейеру? – догадывается он, и я всерьез начинаю беспокоиться о здоровье мачехи: она ведь желчью вот-вот захлебнется. – Я подвезу.

- Нет. Я вызвала такси и…

На самом деле, не я, а Артур. Как обычно. Но сообщать об этом не стоит. Тем более, я и договорить не успеваю.

- Я отпустил такси, что стояло у ваших ворот, - Волков отрезает мне пути отступления. – Если вам срочно нужно куда-то, я подвезу. Я виноват – мне и исправлять ошибку.

Открываю рот, чтобы аккуратно отказать, но тут же смыкаю губы.

Скольжу взглядом по доброжелательному мужчине. Всматриваюсь в его лицо. Не ожесточенное и грубое, как у Мейера двадцать четыре часа в сутки. Наоборот, Олег располагает к себе.

Почему, собственно, нет? Я опаздываю, а Волков вызвался помочь.