— Перемен.

— Я их жду, — звучит неожиданный ответ, — то, как мы живём сейчас… есть в этом что-то неправильное: каждый придумывает себе какую-то цель для неизбежно-долгого существования и надеется, что этого запала хватит хотя бы на тысячу лет. Мы будто утратили смысл жизни — и утратили его очень давно.

— Может, об этом хочет сообщить нам алая дева, — негромко произношу, глядя в сторону.

— Что?..

Присматриваюсь к лису, заметив странную реакцию на мои слова.

— Алая дева, — повторяю, следя за его лицом, — Тебе знакомо это существо?

— Это… — Синь Шэнь хмурится, напряженно пытаясь что-то вспомнить, — это звучит так, словно…

— Словно?.. — подхватываю его.

— Словно я где-то уже слышал… алая дева… дева в красном одеянии… дева… точно! — он вскидывает глаза на меня, — Я вспомнил, когда слышал о ней.

— И когда же? — сосредоточенно смотрю на него.

— Когда у нас произошёл конфликт с Каменным принцем, — отвечает лис.

А я тихонько сдуваюсь. Уж не знаю, при каких условиях, но наследник вполне мог упомянуть о ней.

— Цяо-Цяо тогда постоянно что-то бормотала про деву в красном из своих снов, и я всё не мог понять — притворяется ли она, пытаясь оправдать себя, либо у неё действительно произошло какое-то помешательство, — продолжает Синь Шэнь, не замечая, как увеличиваются мои глаза, — но откуда о ней знаешь ты? И что это за бессмертная такая?

Поднимаюсь на ноги, напряженно глядя на него.

— Не знаю, что это за бессмертная и бессмертная ли она вообще — но мне необходимы любые сведения о ней!

— Куда ты? — звучит вопрос мне в спину.

— К Цяо-Цяо. Если она о упоминала об алой деве, значит, та действительно приходила в её сны, — отвечаю, ускоряя шаг.

— Ты думаешь, она не врала? — уточняет Синь Шэнь, подстраиваясь под мою скорость, — Я бы не был так уверен.

— Мы всегда можем спросить её об этом — благо, богиня Цяо-Цяо находится на моей территории и подчиняется нам с наследником. По крайней мере, должна подчиняться, — добавляю чуть тише, останавливаясь перед небольшим домиком, выстроенным специально для новой служанки Каменного принца.

Повинуясь моему мысленному приказу, дверь в дом открывается, и наружу тут же вываливается Цяо-Цяо, очевидно, пытавшаяся выбраться через единственный проход, но терпевшая поражение на протяжение всех этих двух дней…

Рваное дыхание низшей богини красноречиво подтверждало, что расслабиться она так и не смогла — хотя глубокая медитация способна была существенно снизить давление наказания.

Но самосовершенствование для Цяо-Цяо — слово незнакомое.

Так что весь свой недолгий срок заточения она страдала. Даже страшно подумать, что бы с ней стало, не приди я на день раньше…

— Ты… — хрипит Цяо-Цяо, заметив меня сквозь неопрятные черные локоны, выбившиеся из прически.

— Я пришла раньше срока, но не слышу благодарности в твоём голосе, — сухо отвечаю, — полагаю, и урок мой всё ещё не усвоен — раз ты продолжаешь обращаться ко мне так неформально.

— Ты не имела права так поступать со мной… — выдавливает из себя низшая богиня и заходится в кашле.

Воистину, горбатого исправит лишь могила.

— Отвечай на мой вопрос — что ты знаешь об алой деве? — чуть громче спрашиваю, решив проигнорировать этот выпад.

— Что? — неожиданно в голосе низшей богини появляются иные эмоции… а именно — изумление. Она вскидывает на меня взгляд и убирает волосы с лица, — Что тебе известно об алой деве?!

— Я была права, она в курсе — кто это, — оглянувшись на Синь Шэня, негромко произношу, затем вновь возвращаю внимание Цяо-Цяо, — Я задаю вопрос, ты отвечаешь! Как давно ты слышишь её голос во снах?

— Почти с детства, — отзывается та под давлением моей силы.

— Что она говорила тебе? — задаю второй вопрос.

— Она… — низшая богиня резко зажмуривается, словно внутри неё идёт какая-то странная борьба.

— Синь Шэнь, что с ней? Ты видишь? — нахмурившись, спрашиваю.

— Синь Шэнь? — переспрашивает Цяо-Цяо, а затем, наконец, замечает лиса за моей спиной, — Ты здесь… — будто через боль выдавливает, а её глаза неожиданно наполняются слезами.

Это зрелище абсолютно беспомощной богини, едва не распростёртой на полу, но силящейся смотреть на кого-то таким интенсивным взглядом… вынудило меня ненадолго потерять контроль над своими собственными эмоциями.

Что это за выражение на её лице? И почему она сейчас так страдает?

— Цяо-Цяо! Алая дева, — напоминаю ей, пытаясь взять себя в руки.

— Она сломает тебя… — произносит Цяо-Цяо, глядя мне в глаза, а затем её тело утягивает в кровавую печать, внезапно появившуюся на небе.

— Что?! — изумленно смотрю на это вероломство в моей долине, — Синь Шэнь, ты видел?! Это была кровавая печать!

— Видел. Кто-то решил открыто бросить тебе вызов, — глядя на небо, отзывается тот нехорошим голосом.

— «Открыто»? Я бы так не сказала. Мой враг так и не явил себя, — забрасывая щупы своей силы вслед за исчезнувшей печатью, произношу сквозь зубы.

— Разве? — один спокойный вопрос, и в моей голове сходятся паззлы.

— Ты прав. Это явно те же бессмертные, что приходили за наследником. И те же бессмертные, из-за которых на границах пропадают боги, — киваю, продолжая направлять щупы силы… вдруг удастся хоть за что-то зацепиться?

Одновременно с этим отправляю Тао мысленный призыв через ритуальный рисунок на лбу. Понятия не имею — получится ли: делаю это впервые; из всех бессмертных только Летописец может обращаться напрямую к любому Богу одним лишь усилием воли, невзирая на расстояния…

— Я слышал о ситуации на границе. Уже более пятидесяти богов пропало, — сосредоточенно произносит Синь Шэнь.

— Сколько?.. — пораженно смотрю на него.

— Ты не знала? Об этом ходит много слухов, точных данных нет ни у кого — разве что у владыки. Но у меня свои каналы связи, — отзывается лис.

— Это уже не шутки. Пора бить общую тревогу, — замечаю нахмурившись.

— Небесный клан боится огласки, — звучит ответ, и я вновь невольно перевожу взгляд на Синь Шэня.

— У них проблемы? — спрашиваю ровным голосом.

— Будут. Если владыка не одумается и не мобилизует все кланы, чтобы вместе бороться с угрозой, — серьёзно произносит лис.

— Все кланы… давненько такого не было, — протягиваю.

— Всё верно. В последний раз все объединялись больше двух тысяч лет назад.

После этих слов мы оба замолкаем, потому что прекрасно помним, что происходило в тот период. Мой траур.