Во время полета ее сердце билось в груди так часто и неровно, что Еве приходилось глубоко дышать, чтобы успокоиться. Когда она вышла из самолета и вдохнула пропитанного солнцем африканского воздуха, то почувствовала, как тонкие волоски на ее шее встают дыбом.

Тот же самый гид, коренастый мулат с круглым лицом, стоял с той же табличкой на том же месте. Задыхаясь от щемящей сердце радости, Ева подошла к нему, поздоровалась и улыбнулась.

— Ева! — воскликнул он, без труда узнавая ее. — Решила опять посетить нашу страну? Замечательно! Сюда многие возвращаются.

— Я полюбила Африку всей душой, — ответила Ева, пожимая гиду руку.

Аэропорт Найроби, как всегда, был переполнен говорящими на разных языках людьми. Ева отошла в сторону и в ожидании остальных членов группы принялась глазеть по сторонам.

Следом за ней к гиду подошла молодая парочка — высокие парень и девушка, оба с длинными волосами и в свободных футболках. Через несколько минут к ним присоединились загорелый мужчина лет пятидесяти и русоволосая женщина в белой шляпе.

Обведя их дружелюбным взглядом, Ева повернула голову и вдруг заметила среди снующих по огромному пространству людей высокого молодого мужчину, направляющегося к ее группе.

К щекам Евы стремительно прилила кровь, голова слегка закружилась.

По-моему, у меня начались галлюцинации, испуганно подумала она, поспешно отворачиваясь. Я чересчур много думаю о Себастьяне.

Скоро в каждом мужчине примерно такого же роста и возраста буду видеть его.

Ева не хотела смотреть на этого человека вновь, но голова как будто по собственной воле опять повернулась в его сторону.

Он находился уже в нескольких шагах. Их взгляды встретились, и от неожиданности Ева ахнула. Это был Себастьян, да-да, тот самый мужчина, о котором она мечтала и вспоминала весь прошедший год!

Себастьян неотрывно смотрел на нее. И каждая черточка его мужественного, несколько утомленного, ставшего чуть более жестким лица выражала растерянность и изумление.

Еву так и подмывало закричать от радости на весь аэропорт, призвать в свидетели этого невероятного события всех людей, его заполнивших, запрыгать на месте, захлопать в ладоши. Но она боялась пошелохнуться, лишь улыбалась широкой, счастливой улыбкой.

Себастьян приблизился к ней и остановился, продолжая поедать ее глазами. Минуту ни он, ни она не произносили ни звука. Другие члены группы, которых собралось уже человек семь, с интересом на них посматривали, но они не замечали ничьих взглядов.

Себастьян вдруг энергично тряхнул головой, потер глаза руками, сощурился.

— Ева? — произнес он, немного наклоняя вперед голову и приподнимая брови.

— Неужели я настолько сильно изменилась за прошедший год, что меня трудно узнать? — спросила она, продолжая улыбаться.

— Нет. То есть… — Себастьян с облегчением выдохнул, и у Евы возникло ощущение, что он выпустил из своей души накопленные в течение продолжительного времени страдания и горечь. — То есть да, изменилась, — добавил он негромко. — Стала в тысячу раз прекраснее.

К щекам Евы вновь прилила краска.

— Ты тоже немного изменился, — пробормотала она. — Выглядишь… гмм… несколько повзрослевшим, что ли?..

— Измученным, — уточнил Себастьян и тоже улыбнулся. — Жить без тебя, оказывается, сложнее, чем можно было ожидать. Но ничего. — Он с нарочитой беспечностью пожал широкими мускулистыми плечами. — Я почти привык.

Густые ресницы Евы дрогнули и опустились, наполовину закрывая ее выразительные бархатные глаза и пряча от Себастьяна отразившиеся в них эмоции.

— Вот это да! — послышался из-за ее спины густой голос гида. — Насколько я понимаю, не одна Ева из состава моей прошлогодней группы полюбила Африку всей душой!

Они обменялись с Себастьяном рукопожатием и приветствием. Гид внимательно посмотрел на раскрасневшуюся, потупившую взор Еву, опять перевел взгляд на Себастьяна и добродушно крякнул.

— Но, если не ошибаюсь, в том, что вы оба прилетели сюда во второй раз, виновата не только Африка.

Он рассмеялся, шутливо погрозил молодым людям пальцем и шагнул навстречу приближающемуся к ним с противоположной стороны семейству из пяти человек: родителям и троим мальчикам.

Себастьян бережно провел кончиками пальцев по порозовевшей щеке Евы, потрепал по нежному подбородку и уверенным движением взял за белую тонкую руку.

— Клянусь, на такой подарок судьбы я никак не рассчитывал, — произнес он так тихо, что услышать его могла только она.

Ева ничего не ответила. Но по сгустившемуся румянцу и едва заметному дрожанию руки, которую он держал в своей, словно какую-нибудь драгоценность, Себастьян понял, что его слова ее обрадовали.

Они больше не разговаривали ни здесь, в аэропорту, ни в автобусе с надписью «Хайвей тоурс энд сафарис», в котором по молчаливому обоюдному согласию сели рядом.

Просто держались за руки и с наслаждением слушали дыхание и сердцебиение друг друга.

Лишь в холле отеля Себастьян, остановившись у длинного ряда мягких кресел и повернувшись к Еве лицом, нарушил молчание.

— Чем ты планируешь заниматься до вечера?

Ева пожала плечами.

— Еще не решила.

— Может, пойдем погуляем по Найроби?

Где-нибудь поужинаем?

Ева чуть не закричала на весь отель, что принимает его предложение с огромным удовольствием, настолько напряженно она этого предложения ждала.

— Давай.

— Чудесно. Встретимся на этом месте через полчаса, — оживленно произнес Себастьян. — Договорились?

Ева кивнула.

— Договорились.

Они бродили по улицам крупнейшего из городов Африки, наверное, часа два. Им хотелось рассказать друг другу все-все, что произошло в их жизни за прошедший год. Об успехах в делах, преодоленных трудностях, а главное, о том, какими длинными и тоскливыми казались им ночи все эти одиннадцать с половиной месяцев, какими одинокими и безрадостными праздники, выходные, вечера.

Но они не решались. Не то, потому что ждали более подходящего момента, не то, потому что не желали нарушить возникшего между ними душевного согласия.

О том, что будет сегодня вечером, завтра или по окончании нынешнего отпуска ни Себастьян, ни Ева не осмеливались даже думать.

Но где-то в глубине души оба знали, что очередного расставания просто не переживут.

Когда небо над крышами домов начало окрашиваться в лилово-оранжевые тона, Себастьян легонько сжал руку Евы и спросил:

— Ты еще не проголодалась?

Ева повернулась к нему и заулыбалась так, как если бы он угадал самое заветное ее желание.

— Если честно, то страшно проголодалась.