Еву охватила паника, и она сильнее прижалась к стене, будто надеясь, что та сможет дать ей сил справиться с тем, что ее ждет.

Может, не ходить к нему? — промелькнула мысль. Может, пока еще не поздно, вообще улететь из этой прекрасной страны? И вовсе не настолько она прекрасная, раз мне приходится после ее посещения так сильно страдать. Бог с ним, с оплаченным туром, с потраченным впустую временем. Главное сейчас — спастись!

Ева нащупала на стене выключатель, зажгла свет, быстро влетела в комнату, как будто уже знала, на каком рейсе вылетает в Великобританию и боялась опоздать. Схватила за ручку стоящий на ковре чемодан и замерла, осознав, что ее затея просто нелепа.

Перед ней возник образ ожидающего ее Себастьяна, его сосредоточенное, взволнованное лицо, серьезные печальные глаза, и сердце острой стрелой пронзила боль.

— Нет, я не сделаю этого, — пробормотала Ева, проникаясь отчаянной решимостью остаться и выполнить обещание. — Я пойду к нему и восприму этот вечер как чудесный подарок судьбы. Что станет со мной потом… Сейчас это не важно. Сейчас мне до этого нет никакого дела!

Она взглянула на часы на руке и, увидев, что в запасе у нее осталось всего пятнадцать минут, принялась торопливо искать в чемодане платье, в которое хотела переодеться.

А вдруг, памятуя о своем ко мне визите, он даже не попытается поцеловать меня сегодня? подумалось вдруг ей. Я этого не вынесу, честное слово! Я тогда… Наверное, я тогда сама его поцелую. Пусть считает меня легкомысленной, но я не упущу такой возможности… Не исключено, последней возможности в жизни…

Господи, что за идиотские мысли лезут в голову? По-моему, я сошла с ума.

Она скинула платье, в котором гуляла и надела другое — длинное, с глубоким разрезом сбоку. Подошла к зеркалу и помахала рукой перед разгоряченным лицом. Потом поправила волосы и внимательно посмотрела на свое отражение.

— Все будет хорошо, Ева. Все будет хорошо.

С этими словами, ни жива ни мертва от предвкушения предстоящего свидания, она вышла из номера.

Себастьян встретил ее, радостно сияя. На столе в его номере стояли длинная узкая бутылка с каким-то темно-красным вином, ваза с фруктами, два бокала на высоких тонких ножках и подсвечник с тремя свечами.

— Как красиво! — воскликнула Ева, останавливаясь на пороге и всплескивая руками. — И как…

Романтично, хотела добавить она, но смолчала, поймав на себе пылкий взгляд Себастьяна и смутившись.

Он взял ее за руку и повел к дивану.

— Я подумал, что сегодняшний вечер должен пройти как-то особенно, — сказал он, помогая ей сесть и опускаясь рядом. — Наша с тобой встреча здесь, в Кении, — событие до умопомрачения невероятное.

Его голос сделался любовно-приглушенным.

И Ева подумала, что сейчас он возьмет ее за руку, посмотрит ей в глаза и начнет целовать.

Но ничего подобного не произошло. Себастьян наполнил бокалы вином, один из них подал ей и совсем другим тоном — бодрым и веселым — провозгласил:

— За великолепные совпадения, которые, увы, в нашей жизни происходят так редко!

Они выпили вина. Себастьян протянул Еве кусочек ароматного ананаса и непринужденно откинулся на высокую спинку дивана.

— А знаешь, я предчувствовал, что мы еще встретимся. Только не мог сказать, как скоро.

Он засмеялся — так беспечно и весело, будто того ужасного вечера, когда они выясняли отношения у Евы дома, вообще не было. Будто сама Ева для него не самая желанная на свете женщина, а старый добрый приятель, с которым спустя много лет есть о чем поболтать.

— Ей-богу, предчувствовал. Мне представлялось, правда, что эта встреча произойдет при более обычных обстоятельствах. Например, где-нибудь в Эдинбурге, на каком-нибудь мероприятии, где мы оба очутимся, улаживая связанные с работой дела. Или в том же аэропорту, но никак не в Кении, а опять-таки в Эдинбурге или на железнодорожном вокзале.

Он поставил бокал на стол и вскинул руки.

— А мы встретились здесь, причем в то же самое время, что и в прошлом году. Чудеса!

Ева, расслабившаяся при виде его непринужденности, тоже поставила бокал.

— Признаюсь, и я никак не ожидала подобного поворота событий.

— Расскажи, что новенького у тебя произошло за прошедший год? Вернее, за те десять месяцев, которые мы не виделись, — сказал Себастьян по-прежнему беззаботно, но избегая встречи с Евой взглядом.

Она пожала плечами и качнула головой. Ее черные волосы загадочно блеснули в золотистом сиянии свечей.

— Что новенького? Гмм… пожалуй, ничего.

Работаю я все в том же юридическом агентстве, правда, клиентов у меня стало гораздо больше и дела, которыми я сейчас занимаюсь, значительно сложнее, чем раньше. А еще…

Она вспомнила о разговоре с начальником, состоявшемся перед отпуском, и о его обещании сделать ее своим помощником и захотела поделиться этой радостью с Себастьяном, но, подумав о том, что это нескромно, заколебалась. Но неожиданно в ее памяти возник его рассказ об отношении к ней парней и девчонок в университете, и желание еще раз отстоять свое достоинство вмиг одержало победу над природной скромностью.

— А еще помощник нашего босса в октябре уходит на пенсию, — произнесла она спокойно, глядя Себастьяну в глаза. — Его место предложили занять мне.

Лицо Себастьяна вытянулось, и он долго смотрел на Еву, что-то прикидывая в уме.

— Что ж, я очень рад… Признаться, ничего подобного я не ожидал.

Глаза Евы стали вдруг черными как уголь.

— Потому что считал меня пустой и глупой, — произнесла она нарочито спокойно, чеканя каждый слог.

— Нет, что ты! — воскликнул Себастьян. — Пустой и глупой я не считал тебя никогда!

Глупость видна по глазам человека, по выражению лица. Твое же лицо, твои глаза… — Он покачал головой. — Умнее и прекраснее их я не видел за всю свою жизнь. Просто агентство, в котором ты работаешь, пользуется славой одного из лучших в Глазго, и чтобы добиться в нем назначения на пост помощника руководителя, надо быть на редкость одаренным юристом.

Ева насторожилась.

— А откуда тебе известно, в каком именно агентстве я работаю?

— Откуда известно? — повторил Себастьян, явно выигрывая время, чтобы продумать ответ. — Видишь ли, я разговаривал о тебе с одним своим приятелем. Он довольно долгое время служит в полиции Глазго и…

— Значит, ты наводил обо мне справки? — требовательно просила Ева.

— Да, — честно признался Себастьян. — В тот день, когда приехал в Глазго, перед встречей с тобой.

Когда он произносил последние слова, в выражении его лица, в интонации, во взгляде уже не было и намека на беспечность.

Ева могла бы вновь на него обозлиться, заявить, что возмущена его поведением, что больше не желает его знать… Однако не испытывала сейчас по отношению к нему ни капли раздражения. Напротив, ощущала странную признательность. Он не выкинул ее равнодушно из головы, не забыл о ней, а продолжал интересоваться ее жизнью. Впрочем, внешне она сохранили полную невозмутимость.