и задействовать печати в ее теле? Будь уверена, это невыносимо больно. Арандиана, вероятно, привыкла терпеть боль, потому что божественная магия озера едва ли может ее притупить…

Вот и как объяснить ошарашенному Виктрану, прибывшему пару минут назад, что я решила подурачиться, потому что серьезную беседу с принцессой вести на данный момент была не готова? И милосердной Хозяйкой быть тоже! К тому же я была уверена, что про человека, которого принцесса должна откуда-то забрать, она в другой ситуации не сказала бы ни слова! Интуиция буквально вопила об этом, а ей я привыкла доверять…

– Виктран, а имена королевских особ – они все публичные, или при имянаречении дается еще одно помимо основных, которое не оглашается?

– Удивительно, откуда ты могла об этом узнать... Поразительная интуиция, если учесть, что сие знание строжайше охраняется королевской семьей. На имянаречении наследника в храме присутствуют только родители и те, кто становятся нареченными родителями.

– Десять ходов назад погиб прошлый король вместе с сыном и женой, я ничего не путаю?

– Двенадцать, точнее, уже тринадцать ходов прошло, – поправил меня Виктран. – В Сарейтских горах случился обвал, дорогу, по которой передвигалась королевская процессия, завалило.

– И чудом выжила только принцесса, да? Ни слуги, ни свита – никто, кроме нее?

– Анастейзи, тогда принцессе едва исполнилось девять ходов. Ты правда считаешь, что она могла как-то навредить своей семье? Маленькая девочка…

Под моим мрачным взглядом Виктран осекся. И даже сглотнул.

Да, я знаю, что взгляд у меня тяжелый.

– Эта маленькая девочка имеет на сердце печать, которая давно и прочно вросла в нее, сжилась с ней, стала ее неотъемлемой частью, понимаешь? И для этого явно не один ход понадобился. Более того… Она могла ревновать к брату, тот ведь был младше на девять ходов? Я не ошибаюсь?

– Верно. Этим летом ему должно было исполниться тринадцать ходов.

Я зажмурилась, удерживая мысль, которая билась в голове, отгоняя посторонние мысли, которые никак не желали в ней укладываться, наслаиваясь, заставляя думать совсем о других вещах.

– Все сходится, Виктран. Все сходится. Арандиана желала власти. Маленькая, как ты выражаешься, девочка желала стать королевой. Уж кто там ей пел в уши, кто воспитывал, не знаю, но росла девочка с уверенностью в законности своих прав на престол. Вспомни о традициях. Девочка-первенец считается наследницей, если у ее родителей в течении десяти ходов так и не выходит родить сына. Для Арандианы должны были провести ритуал наречения родителей после смерти ее семьи.

– Ты права, прекраснейшая. Ей действительно должны были провести ритуал наречения родителей, вот только Совет постановил, что на престол должен взойти ее дядя, младший брат погибшего короля, который длительное время находился в путешествии, откуда он спешно и был вызван.

– И, вероятно, истерику принцессы по этому поводу списали на саму трагедию и на то, что девочке пока еще было тяжело осознать потерю близких. Виктран, я уверена в том, что Арандиана – совсем не случайный элемент в происшествии в Сарейтских горах, а как бы не главный винтик…

Ему, кстати, те события должны быть знакомы не понаслышке. Тринадцать ходов назад Виктран уже был в осознанном возрасте. Может, потому и морщится стоит, что те события вспоминает? А я опять забыла, сколько мужчине лет... То ли двадцать семь, то ли все-таки к тридцати.

– Вспоминай, Виктран. Впрочем, проще обратиться к твоему отцу, он должен знать наверняка, кому выпала честь стать нареченными родителями Его наследного высочества.

– В этом нет необходимости. Нареченные родители наследника погибли вместе с королем и королевой, они входили в их свиту. Ты думаешь, что мальчик жив?

– Можно сказать, я в этом уверена практически, – мрачно кивнула. – Но, чтобы вернуть его прошлое имя и, я так понимаю, истинный облик, придется потрудиться. Интуиция подсказывает, что в последнем решающую роль должна будет сыграть она.

Я кивнула на принцессу, которая в чем мать родила (спасибо, божественная энергия скрывала от взора самые пикантные места) в позе звезды лежала на водной глади, что несла ее к берегу…

Нет, а все ж на меня озеро явно было сильнее настроено, чем на Виктрана. Потому что я никак не могла подавить в себе брезгливых чувств в отношении этой девчонки, которая, вероятно, сломала жизнь не только себе, но и дорогому для меня человеку. И озеро откликалось именно на мои эмоции… А потому… не калечило принцессу, но и нежности особой не проявляло.

– Мне сложно поверить в то, что Арандиана могла осознанно навредить младшему брату и своим родителям. Она никогда не производила впечатление ребенка, который ненавидел свою семью.

– А мне версия кажется более чем жизнеспособной, – но я не стала спорить и спросила о том, что сейчас волновало меня гораздо сильнее: – И раз нареченные родители также погибли, имя наследника известно только жрецам, что проводили ритуал. Верно?

– Боюсь, что только богам. Именно они глаголят устами Верховных жрецов во время обряда…

Я мысленно выругалась. Стоп!

– Арандиана говорила, что ей надо вспомнить… Значит, знание об этом имени у нее должно быть где-то в закоулках памяти…

– Рассчитывать, что в ее сознании найдется ответ на твой вопрос, не стоит. Как и предполагать реальность таких событий. Ведь внушить принцессе могли что угодно. Менталист с ней точно работал и очень длительное время. Возможно, и вера в то, что она должна кого-то забрать – навеяна. Я склонен считать, что у принцессы поврежден разум. Длительное время находиться во власти менталиста, терпеть воздействие печатей, а также подвергаться кровавым ритуалам – на это никакого здоровья и сил не хватит, тем более ребенку. Полагаю, дальнейшая забота о гостье ложится на мои плечи?

Говоря это, Виктран подошел к принцессе и аккуратно поднял ее на руки. Я предпочла не акцентировать внимание на том, что принцесса голая, и трогает Виктран отнюдь не только ее спину…

– В храм, Виктран. Пусть за ней присматривают жрецы. Мне так будет спокойнее, пока она не принесет клятву. Хорошо?

– Наши мысли слились [2] , – широко улыбнулся мужчина. – Не прощаюсь, прекраснейшая.

Смотря на то место, где еще мгновение назад стоял Виктран, я хмыкнула. Не прощается он! Конечно же, нет. Джентльмен