— У него знаешь, какая родословная, — важно поделился со мной кузен.

— Не знаю, — засомневалась я, — он милый, конечно, но наша Найда покрасивше будет. И какой жесткий!

— Ага, красивая дура, — оскорбился кузен. Только я собралась дать сдачи — что он понимает в сеттерах, пусть валит со своим уродцем! — как взрослые подлили масла в размышления:

— Дратхаар, — расцветя от умиления всем лицом, сказал дядя. — Это немецкая собака, просто отличная для охоты!

Папа, как бывалый охотник, с недоверием поглядел на барахтающегося на полу щенка.

— Большой вырастет?

— Не очень, а главное — универсал. Добрейшие собаки, — пощекотал дядя своего пса.

— А как назовем? — волнуясь, спросил кузен.

— Ты что предлагаешь?

— Бим, — выдохнул кузен и покраснел. Я перевела глаза на дядю.

— Бим, Бимка — а что, пусть будет.

— На охоте звать неудобно, собаку нужно гласными звать, и чтобы открытый звук, — засомневался папа. — А то ее не дозовешься!

— Папа фильма не видел, — поспешно оправдалась я.

— Да Бим умница, сам хозяина найдет, — возразил дядя.

Бимка немножко пожил в квартире, но женщины взбунтовались — всем известно, что они найдут миллион причин, чтобы удалить из дома источник хаоса.

Бимку решили отвезти в деревню.

Малыш Бим встал на крепкие ножки и замахал огрызком.

Его носик втянул бурю незнакомых ароматов. Он приподнял ушки и посмотрел на хозяина.

— Сейчас познакомишься с подругой, — сказал тот, и вдруг Бимку сшибло с ног.

— Стой, Найда, фу, нельзя!

Малыш обиженно скулил и жаловался хозяину.

— Свинья ты такая, — выговаривала бабушка Найде, угрюмо спрятавшей нос в лапах. — Бессовестная дуреха, смотри, кого трогаешь!

— Ничего, она просто ревнует, — виновато сказал папа. — Найда, хорошая Найда, места тут вам обоим хватит.

Бимка отошел от обиды быстро и опять потрусил к величаво оскорбленной взрослой собаке.

— Он маму ищет, — догадалась я.

— Правильно, — одобрил дядя. — А тут его так встретили, беднягу!

Бимка ластился к собаке, не замечая, что она смотрит на него с явным желанием оттрепать.

Бимка рос таким умным, что люди рядом с ним стеснялись выглядеть глупыми. Он с лету усваивал команды, приводя Найду в состояние крайнего раздражения — ты, предатель, читалось в ее глазах, что ты перед людьми выслуживаешься?! Твое дело — охота, дурачок!

Однако Бим с удовольствием охранял дом, неведомым образом понимая, кого тут любят, а кого — не очень.

— Мурадыч! — орал сосед, не смея открыть калитку. — Не пускает меня ваша псина!

— Псина, — усмехалась бабушка, — сам ты псина, да он в десять раз больше человек, чем ты, образина беспородная! Никогда чужого не возьмет, не то что вся ваша семейка воровская!

Бабушка никак не могла забыть авантюру с земельным участком, которую прокрутила Лутфие — мамаша неугодного соседа.

Понятное дело, все это было сказано не для соседских ушей, но Бим улавливал настроение хозяев из воздуха.

— Я его сейчас ударю, — рассвирепел сосед.

— Попробуй только, — подала голос бабушка. — У него медалей в роду, сколько у тебя совести не наскребется. Небось чует, кого в дом пускать нельзя!

Разок Бим цапнул-таки ненавистного соседа за щиколотку, и тот больше к нам не совался. Зато детей Бим пускал, как дворецкий, приветливо обнюхивая ноги и весело улыбаясь.

— Клянусь, — прижимая руки к груди для пущей достоверности, говорила я старшим, — он улыбается! Посмотрите на него, когда он дядю видит!

И правда, хотя Бимка любил всех домашних, хозяина он определил с самого начала и безошибочно. Дядя приезжал нечасто — из-за работы, и, когда они с собакой встречались, нежность переполняла собой округу.

— Надо же, — умилялась бабушка, — мой сын только детей до сих пор так привечал, а теперь еще и Бима.

Дядя и Бим вдвоем уходили в сад и пропадали там часами.

Я подсмотрела — дядя перочинным ножиком чистил груши и давал собаке, и та съедала все с величайшей скромностью. Они рассматривали деревья и тихо беседовали.

Как-то раз мама приехала из деревни и рассказала про Бимку удивительное:

— Схожу с автобуса, уже поздно, темень, а до дома идти одной километр. Да еще через кладбище! Через пригорки! Ну, иду, а куда деваться, и вдруг слышу в темноте — что-то топочет! Я обмерла — с перепугу подумала, или волк, или шакал, да мало ли что, и вдруг вижу — из темноты Бимкина морда вынырнула! Умница моя, это не пес, а человек, разве что разговаривать не умеет! И так мне стало спокойно и хорошо, дошли вдвоем, как друзья-товарищи, он вокруг меня носится, радуется, прыгает. Представляете — как он с такого далека понял, что я приехала?!

Охотился Бим отлично. Папа одобрительно рассказывал, как он делает стойку — гениальный пес! К тому времени Найду пришлось передарить — она стала драть кур, в том числе и соседских, и никакие меры не помогали научить ее уму-разуму.

— Жалко, па, она же наша старая собака, — со слезами просила я папу. — Они уже и с Бимом подружились!

У папы нашлась куча аргументов: две собаки, соседи, бить ее нельзя. Бим остался один.

Я вообще всегда была уверена, что мы самые лучшие в мире, и Бим только подтверждал эту теорию: такая удивительная собака могла и должна была попасть именно к нам. Ее бурая с проседью шерсть, улыбчивая морда и абсолютно человеческие глаза — все это стало символом настоящей собачьей красоты.

— У нас — дратхаар, — важно говорила я друзьям, и они замолкали, раздавленные недосягаемостью идеала.

Как-то раз мама поехала в деревню — там была бабушка с маленькой Маей, — с ней вызвался поехать и дядя.

Обратно их ждали к воскресному вечеру — завтра же на работу. Они не приехали, и мы встревожились.

— Куда звонить, что делать, — ломала руки тетя, — как трудно без телефона! Что думать — не представляю. А вдруг Шукри сел за руль?! Сто раз ему говорила — не рискуй! А вдруг с бабушкой что-то?

Гадая и нервничая, мы решили подождать, а потом ехать самим.

Утром машина заехала во двор.

— Наконец-то, — выдохнула тетя, — но как-то странно они идут… Точно что-то стряслось!

Входные двери распахнулись. На пороге стояли заплаканные мама и дядя Шукри.

— С бабушкой что-то?! — схватилась за сердце тетя.

В панике я онемела и во все глаза смотрела на маму. Не может быть, не может быть.

— Бимка, — еле выдавила мама.

— Фу-у-ух, чтобы собаки вам в душу налаяли! — в сердцах крикнула тетя.