Вот тебе и карандаш. Железный. И никаких очков…

Краем уха Сосновцев слышал сзади топот и перезвон, но не мог понять, что там у Селивёрстова происходит. И обернуться не было возможности – враг не был ни сломлен, ни побеждён. Он давал Андрею лишь малую отсрочку, перемогая боль. Ещё миг, и острейший клинок вновь начнёт полосовать – теперь уже тело Сосновцева.

Вот противник разогнулся. Выставил нож – ещё немного, и он придвинется на дистанцию удара. Не дожидаясь, когда бандит полностью придёт в себя, Андрей перехватил своё оружие, примерился и ударил, словно копьём, в голову высокого. Закруглённый конец прута вошёл в левую глазницу, проваливаясь податливо и глубоко. Только голова врага дёрнулась, да слетел котелок, всё это время сидевший на макушке как приклеенный.

Высокий покачнулся и рухнул навзничь. Прут так и остался торчать из его головы.

Андрей обернулся, и стал свидетелем потрясающего зрелища. Трости Селивёрстова и курильщика, что стоял у противоположного выхода, чудесным образом превратились в рапиры. Раньше Сосновцев только читал о таком скрытом оружии, теперь увидел его воочию. Противники фехтовали – в позициях, как положено по школе, с постановкой ног и отставив левую руку крендельком. Узкое пространство нисколько не смущало бойцов, они передвигались приставными шагами, попеременно переходя от атаки к защите. Клинки так и сверкали! Вот, что за звон слышался за спиной. Увлечённый азартом схватки, Селивёрстов не замечал, что творится вокруг.

Зато видел Андрей. Из тамбура в голове вагона, и из последнего купе в хвосте его выныривали фигуры. В руках – нечто длинное, наверняка стреляющее. Очевидно, друзей хотели взять по-тихому, не привлекая лишнего внимания. Попросту говоря, прирезать и забрать заветную статью. Однако задуманное явно не складывалось. Один бандит уже лежал мёртвым, второй ещё бился…

Но вот – с громким криком: «Туше!» – Селивёрстов пронзил его грудь клинком! Не зря штабс-капитан получал призы на соревнованиях, даром что отставник.

А бандиты уже поднимали стволы – с обеих сторон! – взяв друзей в клещи! Спасало лишь то, что противники боялись попасть в своих, и медлили, выцеливая. Этого короткого замешательства хватило, чтобы Андрей отчаянно выкрикнул:

– Геноссе!

Селивёрстов, в азарте ещё размахивая рапирой, быстро попятился на зов. Вот он приблизился и Сосновцев сгрёб его сзади – рывком, падая, втянул в купе! Они рухнули на пол. Стук колёс не мог заглушить хлопки выстрелов, по коридору засвистели пули, застучали в двери и перегородки, оставляя в благородном дереве уродливые дыры.

Друзья выхватили револьверы. Андрей успел обернуться, увидел круглые от ужаса глаза Натали. Девушка не последовала его совету, она всё так же сидела у окна, превратившись в отличную мишень! Достаточно одной шальной пули или рикошета…

– Из армейских карабинов бьют, сволочи! – просипел штабс-капитан.

Сосновцев, немыслимо изогнувшись, дотянулся до женской руки и неделикатно сдёрнул Натали на пол. Громко вскрикнув, барышня оказалась под столиком, прикрытая массивным диваном. О чём, собственно, и просил Андрей с самого начала.

Но мешкать было нельзя. Пальба на время прекратилась, стали слышны звуки шагов, приближающиеся с обеих сторон. Нападающие не заботились более о скрытности, и было им невдомёк, что жертвы вооружены.

– Герр офицер, бери левую сторону, а я правую!

Что нужно делать, оба понимали без дальнейшего обсуждения. Лишь только шаги приблизились, друзья открыли огонь через стенки купе. Пули армейских револьверов легко пробивали дерево вагонных перегородок. Снаружи послышались крики боли и звуки падения тел. Глухо стукнуло об пол оружие, выпущенное из рук.

Стрелки перезарядили оружие, вслушиваясь в малейший шорох за дверным проёмом. Дробный перестук колёс, но вот и сдавленный стон. Сосновцев метнулся к двери, осторожно выглянул. Справа, на убитом прутом бандите, лежало бездыханное тело. Слева, рядом с незадачливым фехтовальщиком, покоились ещё двое. Один не подавал признаков жизни, второй слабо шевелился. Но главное, четвёртый нападавший скрылся в тамбуре… Сосновцев успел заметить мелькнувшую спину за качнувшейся дверью.

– Герр гауптман, приглядите за дамой, – проронил Андрей и с опаской выбрался в проход.

Первым делом отодвинул ногой от того, который шевелился, карабин. Хотя разбойник, судя по всему, был тяжело ранен и вряд ли мог участвовать в дальнейших событиях. Огляделся – всё спокойно, никто не целится из-за угла. Сосновцев принялся по стеночке красться к тамбуру, когда рассмотрел впереди пугающую картину.

Через застеклённую дверь просматривалась торцевая стенка следующего вагона, в которой тоже имелась дверь. Между вагонами располагалась сцепка, переходов для пассажиров здесь не предусматривалось. В случае нужды пришлось бы прыгать из тамбура в тамбур. И сейчас через окно было хорошо видно, как следующий вагон медленно, но верно удаляется.

Четвёртый бандит разомкнул сцепку, и поезд уходил на Москву без них! И значило это, что на помощь со стороны рассчитывать не приходится, а прячутся ли в соседних купе ещё злоумышленники – бог ведает?!

Уже не скрываясь, не заботясь об осторожности, Андрей рванул к тамбуру. Дверь – рывок на себя! – и пауза – пошарить стволом, где ты, гад?! Покажись!.. И он показался, выглянул из-под вагона, где прятался – отвратительная злобная ухмылка, противная рожа под козырьком картуза. Быть может, один из тех, кто напал на них рядом с особняком Селивёрстова? Да какая разница! Сосновцев вскинул револьвер и начал палить в ненавистную голову…

Вначале слетел картуз, потом и голова лопнула кровавыми брызгами. Налётчик канул под колёса, замедляющих свой бег.

Держа оружие наготове, Андрей прошёлся по вагону. Пусто. Бандитов больше не было. Проводник лежал в своём закутке с ножом в груди. На лице застыла гримаса ужаса, рана уже не кровоточила. Кто из налётчиков и когда успел с ним разделаться? Может, последний, перед тем, как отцепить вагон?

Сосновцев вернулся к другу и попутчице. Окно было разбито, пули хоть и по касательной, но не пощадили стекла. В проём залетал ветерок осеннего погожего денёчка. Солнечная погода совершенно не вязалась с кровавыми событиями, только что здесь разыгравшимися.

А ведь у окна сидела Натали, внутренне содрогнулся Андрей. Сама девушка уже выбралась из-под столика и сейчас пыталась привести себя в порядок. При виде Андрея она фыркнула и надула губки.

– Экий вы грубиян, господин учитель. Чуть руку не оторвали!

– Поймите меня правильно, фройляйн, – прижал к груди руку с револьвером Сосновцев. – Не было времени на реверансы. Я заботился о вашей жизни.

И выразительно взглянул на разбитое стекло. В ответ сердито сверкнули карие глаза.

– Их было шестеро, – повернулся Сосновцев к штабс-капитану. – Один из них остался цел после нашей канонады, низкорослый, гад, я-то метил на уровне среднего роста. Он отцепил наш вагон.