Селивёрстов предложил приехать пораньше с целью оглядеться – нет ли слежки, не будут ли крутиться поблизости подозрительные личности. Но, оказалось, сделать это на перроне не так просто. Несмотря на утреннее время, народу понаехало – тьма. Толпа отъезжающих колыхалась, гудела разноголосо. Кто-то стоял, чинно ожидая состава, другие прогуливались, выглядывали – не покажется ли паровоз? Все в дорожном платье, с небольшими баулами или дорожными сумками в руках. И через это столпотворение, с извечным своим «поберегись!», прокатывали тележки с чемоданами усатые, широкоплечие носильщики в фартуках.

– Да-с, тут нам некоторым образом не повезло, – прокомментировал обстановку штабс-капитан. По-видимому, он не ожидал такого количества желающих проехаться до Москвы. Где уж тут, в такой кутерьме уследить, преследует тебя кто или нет? Но всё равно напомнил Сосновцеву об осторожности. Мол, не забывайте, Андрей Павлович, смотреть по сторонам.

Сосновцев кивал согласно, но оглядывался не слишком активно. Обычный вокзал, за прошедшее столетие он, наверное, не так уж и изменился. Только что на путях сплошь паровозы, ни одного электровоза, да окружающая обстановка – наряды пассажиров, здания, вывески, написанные с «ять» – всё чуть-чуть напоминает кадры из фильма про старину. Вот уже год, как Сосновцев здесь живёт, но чувство это нет-нет, да появляется.

К тому же, выспаться за остаток ночи не удалось. Голова отяжелела, мысли крутились вялые. Страхи отставника начали казаться надуманными – ну какие тут могут быть шпионы? Андрею вдруг остро захотелось в вагон. На миг он представил, как комфортно должно быть внутри. Какие там, наверное, удобные, мягкие диваны, и обязательно с подушечками. Лечь на такой, вытянуться во всю длину и подремать. И чтоб проводник на подъезде к Москве принёс чаю – крепкого и ароматного.

Седоусый кассир сказал, что билеты остались только в последний вагон, купейный. Увы, господа, пятница. Под выходные дни многие направляются в Москву, которую здесь называют второй столицей, а на завтра и вовсе все билеты уже проданы. И спальные вагоны расхватывают в первую очередь. Похоже, такого понятия как «общий вагон» здесь не знают вовсе, подумалось Сосновцеву.

– Купейный, так купейный, – согласился Селивёрстов. И обернулся к Андрею: – Ехать-то тут неполных три часа. Сам я выбираюсь из города редко, не учёл, что под выходные желающих попасть на московский поезд хоть отбавляй.

В ожидании состава друзья прогуливались по перрону. Селивёрстов постоянно крутил головой во все стороны, выискивая злоумышленников. Выглядело это несколько комично. Андрей предложил купить газету, проделать в ней отверстие, и через дырочку наблюдать за окружающей обстановкой, делая вид, что читаешь. Дескать, все опытные сыщики так поступают, он в книжке читал. Штабс-капитан насупился, но оглядываться не перестал.

Андрей же ничего подозрительного вокруг не замечал – люди как люди. Смеются, улыбаются, весело переговариваются. Предвкушают посещение второй столицы, отдых. Но поневоле, следуя примеру друга, поглядывал вокруг, всматриваясь в фигуры будущих пассажиров. Неожиданно в пёстрой, мельтешащей толпе мелькнул голубой лёгкий плащ. Тонкая талия, перетянутая широким поясом, очаровательная шляпка с белыми цветами. Расстояние и снующие фигуры, перекрывающие поле зрения, не позволяли разглядеть женщину как следует, но почему-то ему показалось, что она молода и красива. Стройная фигурка, милое лицо, обворожительная улыбка…

Вдруг пришло на ум, что он уже год не общался с женщинами. Фрау Гроссбауэр можно в расчёт не принимать. А ведь он молодой мужчина. Селивёрстову проще, тот убеждённый холостяк. Потребность в женском обществе он легко удовлетворяет на нечастых торжествах в офицерском собрании, где собираются штаб- и обер-офицеры 9-го Гренадерского полка с жёнами и дочерьми. Танцы, светские разговоры, шампанское. Женщины слегка кокетничают, мужчины чуть-чуть обозначают флирт, но всё в рамках приличий. И другу этого достаточно.

А вот Андрей познакомился бы с приличной барышней. К сожалению, до сих пор возможности для этого не представилось. На балы его не приглашали, дома терпимости он не посещал – секс за деньги, без любви вызывал отвращение. А в училище, как назло, сплошь недоросли мужского полу. Да и кто пойдёт учиться на плотника, девушки что ли?

Наконец, выбрасывая султаны пара, к перрону подвалил паровоз. Началась суета посадки. Селивёрстов заговорщицким шёпотом предложил сесть в вагон в последний момент. Мол, тогда, если за ними и увяжется кто, это сразу будет заметно. Шпионские игры штабс-капитана порядком надоели Андрею, но он уступил. Взялся отставник руководить, пусть командует. Лишь бы быстрее добраться до диванчика.

Вот и вагон. Проводник проверил билеты:

– Вам в третье купе, господа. Не взыщите, там уже есть пассажир.

Селивёрстов всем своим видом выразил неудовольствие, а Сосновцев, поднявшись в вагон, определил, что всего купе было шесть. Проход не слишком широкий, но застланный ковровой дорожкой. Широкие окна слева, и перегородка полированного дерева справа. Шесть дверей и седьмая – узкая, около тамбура – купе проводника. Везде идеальная чистота, на окнах занавески, сейчас раздвинутые по причине дневного времени.

Проходя на своё место, он отметил, что вопреки утверждениям кассира и рассуждениям штабс-капитана, народу в вагоне не так много. Приоткрыта лишь четвёртая дверь, где устраивалась в дорогу пожилая пара. Остальные пребывали закрытыми, в том числе и в купе номер три. Отставник постучался и вошёл. Андрей заглянул из-за его плеча, и спать ему моментально расхотелось.

Да, диваны присутствовали, и как раз такие, какими он их себе представлял. С подушечками. Под белоснежными покрывалами. А помимо этого ещё изящный столик у окна, и неглубокий, встроенный платяной шкаф слева от входа, скорее даже ниша. И бархатные шторки, и начищенная медь, и паркет под ногами.

Но Андрею всё это показалось сейчас мишурой и цыганским золотом. Потому что на столике лежала та самая шляпка с белыми цветами. В шкафу висел голубой плащ, а на диванчике сидела девушка в тёмно-сером дорожном платье. Каштановые волосы собраны узлом на затылке. Гладкая, очень нежная кожа, маленький, чуть вздёрнутый носик. Пухлые губки, казалось, в любой миг готовы сложиться в улыбку. Большие карие глаза смотрели на вошедших вопросительно.

– Прошу прощения, сударыня… – несколько смешался Селивёрстов. Не иначе, ожидал обнаружить в купе наймита со свирепой рожей и ножом в кармане. – У нас билеты на эти места.

– Располагайтесь, господа, – тут же улыбнулась попутчица. – Места хватит всем.

Улыбка у неё была чудесная. Она будто освещала лицо девушки, делала его ещё мягче и привлекательнее. Есть женщины, улыбки которых преображают всё вокруг: будто весь день висели на небе хмурые тучи, и вдруг – раз! – выглянуло солнышко. Андрей почувствовал, как ёкнуло в груди, и сердце пропустило удар.

– Позвольте представиться, штабс-капитан в отставке Никодим Митрофанович Селивёрстов. Со мной товарищ – Андрей Павлович Сосновцев, учитель.

– Как мило, офицер и педагог! – засмеялась девушка. – Не думала, что у меня будут такие интересные попутчики. А я – Натали Русланова. Да присаживайтесь же, господа. Поезд сейчас тронется…