Я хотела возразить, но с начальством, как известно, непоспоришь. Он ждал на углу у моего дома.

– С Сашкой я погулял, – сообщил он миролюбиво, иза это я ему простила многое. К примеру, то, что он сидит рядом с таким видом,точно все тайны уже вовсе не тайны, а пустячок.

Столпотворения в переулке, где жил Мишка, не наблюдалось.“Жигули” у подъезда и новенький “Форд”, на котором ездил мой хороший знакомыйпо фамилии Николаев. Я порадовалась, что приехал он, а не кто-то другой.Николаев твердо знал, кто здесь хозяин, и хозяина уважал, не только изкорыстолюбия, но и по убеждению, что власть должна быть уважаема.

Дверь в квартиру была закрыта, но не заперта. Я позвонила,решив, что так оно лучше. Дверь открыл Валера. Улыбнулся он так широко, что яразозлилась, ну чего, скажите на милость, зубы скалит? Хотя всерьез злиться наВалерку нет никакой возможности.

– Слава богу, – радостно возвестил он, покосилсяна Лукьянова и на всякий случай улыбнулся еще шире. – Народ пребывает всомнениях, так что заждались.

– Меня?

– А то. Ты растолкуешь людям, как они должнывоспринимать сей скорбный факт. – Говорил он негромко, а потом и вовсезашептал, потому что мы вошли в квартиру.

Первым я увидела Николаева, он нервно курил, стоя возлераспахнутой двери в туалет.

– Здравствуйте, – скромно поздоровалась я.

– Взгляни, – кивнул он в сторону комнаты.

Я без удовольствия заглянула и убедилась, что со вчерашнеговечера здесь ничего не изменилось, Дидонов лежит голый поперек кровати,костюмчик висит на плечиках…

– Дожили, – рыкнул Николаев, подскакивая кдверям. – Полюбуйся… Слуга народа, мать его. Спятили совсем. Мужик ввозрасте, не какой-то там… сам бы убил, ей-богу…

– Квартира чья? Подружки? – спросила я,прикинувшись дурочкой.

– Если бы. Говорю, совсем стыда не стало. Вон егоподружка, в кухне, на батарее удавилась.

– Ишь ты, – покачала я головой и пошла на кухню.

Лукьянов был уже там. Поскольку он приехал со мной, вопросовему никто не задал, сам он держался скромно, но глазами шарил зорко и, яуверена, многое чего успел увидеть. Мишка интереса у меня не вызвал. Валерасидел на корточках рядом с трупом и разглядывал его, еще трое мужчин былизаняты обычным в таких случаях делом, один снимал отпечатки пальцев, другойчто-то писал, третий осматривал квартиру.

– Видала? – кивнув на Мишку, заволновалсяНиколаев. – Баб им мало, друг на дружку лезут. С души воротит.

– Что да, то да, – кивнула я с печалью. –Наша сестра через это самое дело несет большие потери. Выходит, Дидонов гомик?Никогда ни о чем подобном не слышала. А такие вещи утаить сложно.

– Судя по предварительному осмотру, – заулыбалсяВалера, – половой акт имел место перед самой кончиной. Использованныйпрезерватив позволяет на это надеяться.

– Уроды, – сказал Николаев и плюнул.

– Выходит, чего-то не поделили. Этот парень Дидоновапришил, а потом с перепугу удавился.

– Головушка мне его не нравится, – веселилсяВалера. – Вряд ли парнишка сам…

– Но не Дидонов же…

– Не Дидонов.

– Так сколько здесь этих уродов было? – взорвалсяНиколаев. – Что делать прикажешь? – повернулся он ко мне, потомсхватил за руку, увлек в коридор и зашептал: – С нашим… – тут он ткнул пальцемв потолок, – они не ладили. Но скандал…

– Любыми способами надо избежать скандала, –ласково зашептала я. – Вы что, хотите, чтобы о нас по центральным каналамна всю страну…

При одной мысли об этом Николаев переменился в лице. Явсерьез испугалась, что ему станет дурно, и крепче ухватила его за локоть.

– Если Валера ошибся и парень убил Дидонова,справимся, – вытирая вспотевший лоб платком, зашептал Николаев. – Аесли двойное убийство совершил кто-то третий, что делать?

– В любом случае действовать крайне деликатно. Семьяубитого, узнав в чем дело, будет заинтересована…

Он кивнул.

– Ребята все проверенные. Если только Валерка, но он…

– Я с ним поговорю.

– А главное – журналюги…

– Этих даже в расчет не принимайте. Моя забота.

– Ну, что ж, будем работать.

Он похлопал меня по плечу, а я оптимистично улыбнулась.

– Валера, – позвала я где-то через полчаса. Валераподошел, с насмешкой поглядывая на меня. – Чем порадуешь? – спросилая, закуривая. Подошел Лукьянов. Валера от предложенной сигареты отказался.

– Завязал. Что я тебе скажу? Похоже, было так. Дидоновс парнем, зовут его Аптекарев Михаил Романович, занимались любовью. Возможно,что-то не поделили, поссорились и убили друг друга. – Тут Валера улыбнулсяшире, но продолжил вполне серьезно: – Думаю, оба были в постели и не сразупоняли, что происходит. Дидонов пытался оказать сопротивление, его хорошенькоотдубасили, прежде чем задушить, а Михаил Романович, должно быть, перепугался…Убийц было по меньшей мере двое. Теперь скажи на милость, что я должен отразитьв своем докладе по случаю этого события?

– Правду, – пожала я плечами. – Чего же еще.А для прессы и прочих досужих людей все должно звучать так: трагически погиб,обстоятельства его гибели в настоящий момент выясняются.

– Между прочим, у него жена красавица, – не кместу сообщил Валера. – И моложе его лет на пятнадцать.

– Между прочим, я сама красавица, а никто замуж неберет.

Я отошла в сторонку и набрала номер Деда, коротко обрисовалаему ситуацию. Дед грязно выругался. В голосе его слышалось страдание, точно неего недруг, а близкий соратник сложил голову столь плачевным образом.

– Что можно сделать? – спросил он, справившись ссобой.

– Что тут сделаешь? – опечалилась я, дабы негневить его понапрасну бодрым голосом и плоскими шуточками. – Скандала неизбежать.

– Журналистов и близко не подпускай… Кто мог убить и зачто?

Другой бы человек удивился вопросу, но только не я.

– В настоящий момент работаем над этим.