Рисую в воздухе телепорт. Хватит рассуждать, а то любимого голодом заморю! Да и у самой в животе урчит.

Вообще-то я редко переношусь внутрь жилища, предпочитаю оказаться перед входом, подойти к двери и постучаться. Но здесь случай особый. Конечно, живя посреди леса, невозможно обойтись без собаки — верного друга и надежного сторожа, но у Вики… Из моей груди вырывается легкий смешок. Да, у нее охранник — здоровенный пес, размером с полугодовалого телка, обладающий истинно волчьим нюхом. Тут незаметно подобраться к дому не выйдет — огромный зверь неожиданно выскочит из укрытия, собьет с ног и, повалив на землю, с громким урчанием… Да-да! Залижет до полусмерти! Первый раз встречаю в живом существе столько необузданной любви и нежности. И что только хозяева с ним ни делали — ничего не помогает. Мэта им прислать, что ли? Хотя он больше по лошадям…

Нет! Решительно вступаю в портал с точкой выхода прямо посредине увиденного мысленно лесного домишки. Вики поймет, не в первый раз.

У-у-у! В нос ударяет стойкий запах табака, печного чада и перегара. Я слышала, что лесник иногда покуривает трубку… Но здесь даже не топор вешать, тут можно по дыму пешком пройтись! Быстро моргаю, пытаясь привыкнуть, осмотреться. Да где там! Слезы ручьем — это не образное выражение, это то, что со мной сейчас происходит. Делаю несколько шагов — каблучки стучат, словно по деревянному помосту.

Цок-цок-цок… Хрясь! Ой, на что это я наступила? Хлюп! В лицо летит густая теплая масса. Мм! Блаженно облизываюсь. Пшенная каша, щедро сдобренная свежим маслицем. Вкуснотища! Особенно, когда с утра голодная.

Рукавом отираю лицо. Надо же, и слезы течь перестали! Нет, я сама рекомендую при болезни глаз есть на завтрак пшенку, но чтобы так быстро помогло… Или ее не только есть, из нее еще и примочки делать нужно? Интересная идея, проверю.

Ешкин тролль! Удивленно смотрю под ноги. Это я что, по столу гуляю? Неудобно как перед хозяевами, но я же не знала, что они переставили… Ой! Сквозь густую пелену начинают медленно проступать внутренние очертания жилища. Но ведь это… Это не избушка лесника!

Грубые бревенчатые стены увешаны разнообразным оружием, причем изящный серебряный кинжал соседствует с примитивным клинком из простой стали. В углу бесформенной грудой свалены мечи и копья, многие со следами ржавчины. Рядом связанное в тюки тряпье, где мужская одежда перемешана с женской, а изысканные бальные наряды с простым крестьянским платьем. У дальней стены громоздится кованый сундук, в котором, вероятно, хозяева хранят свои главные ценности. На сундуке неаккуратной горкой сложена серебряная и позолоченная посуда из разных сервизов, связка покрывшихся пылью старинных канделябров приютилась между фарфоровыми статуэтками, изображающими двух романтичных влюбленных, изящные хрустальные вазы стоят рядом с древними ритуальными чашами для жертвенной крови. На полу возле стены — целый ворох конской упряжи, как новенькой, так и совершенно ветхой.

Э-э-э… Вздрагиваю от пришедшего на ум объяснения увиденного. В панику впадать, конечно, не стоит, но уж больно это место похоже на разбойничий притон. И причем такой, владельцы которого не брезгуют ни прямым грабежом, ни осквернением древних захоронений.

Так! Убраться отсюда, и поживее! Инстинктивно делаю шаг назад. Хлоп! Кап-кап… Ну, гоблинский компот! Похоже, я опрокинула кувшин с… Фу-у-у! Да уж, и впрямь гоблинский. Только не компот, а самогон! Отвратительная жидкость, отравляя сивушным запахом и без того тяжелый воздух, растекается по столу, образуя лужицы, льется на пол — где-то струйками, а кое-где аккуратной дробью мелких капель. А-а-а-пчхи! Ну и вонища, тролль подери!

Х-р-р! Слышу позади себя звук открываемой двери.

— Гляди, Глаз! Никак баба!

— Во повезло! Сзади ничего так, интересно, как на морду, хотя… — гадкий смешок, — нам тут любая сойдет!

Глубокий вдох. Знакомое и уже почти привычное чувство спокойной сосредоточенности. Хм… Похоже, скоро я начну воспринимать опасности как нечто повседневное. Не оборачиваясь, магическим взглядом быстро сканирую ауры вошедших. Люди, мужчины примерно тридцати лет от роду, физически сильные. Мамочки! Какое черное излучение, аж смотреть страшно! Делаю усилие над собой. Да, так и есть… Беглые каторжники, воры, убийцы, насильники. Вот повезло, елкин дрын! Облизываю пересохшие губы. На принятие решения всего пара мгновений. Итак…

Запас магических сил практически на нуле — впритык на телепорт прямиком домой, благо в собственную усадьбу маг способен вернуться с закрытыми глазами. Еще раз оцениваю противников. Реакция у них хорошая, и стоят близко. Для открытия портала потребуются минуты — не успеваю! Кинуть на них неподвижность, а потом брести пешком через лес ночью в неизвестном направлении? Или…

Кап-кап-кап… Ритм капели завораживает, пробуждая в уме странные воспоминания-ассоциации. На мгновение окружающая обстановка исчезает, сменяясь совершенно другой картиной.

Полудикое лесное племя. Да уж, в поисках редких трав куда только не забредешь! Мерная дробь экзотических барабанов. Воины племени замерли почтительным полукругом. У костра юная девушка. Тонкие полупрозрачные одежды не столько скрывают, сколько подчеркивают изящные линии гибкого молодого тела. На лице прелестницы — мечтательная улыбка, взгляд устремлен вдаль, наполнен мистическим благоговением и в то же время гордым осознанием, что она — особенная! Дробь барабанов усиливается…

Точнее, это быстрее начинает капать на пол жидкость, нашедшая новую трещину в столе. Я снова в логове разбойников. Но на моем лице… Да! Точно такое же выражение, как у той лесной дикарки. А то, что я сейчас сделаю… Хулиганство? Глупость? Неважно! Если не выйдет… Пальцы сами собой складываются для плетения заклинания. Если не выйдет, превращаю бандитов в статуи и ухожу в лес. Магу Жизни ли бояться диких зверей? Разве что милый разволнуется, не дождавшись, но это… Да, об этом — потом!

Передо мной на столе в маленьком горшочке с отбитым краем — длинная горящая лучина. Ловким движением подхватываю огненную щепочку, изящный разворот на каблучках. У-у-у! Ну и уроды… Жуть! Но мне все равно. Смотрю вдаль, вверх, сквозь них. Ведь сейчас я — земное воплощение древнего покровителя огненной стихии. Это не игра! Я знаю, ощущаю, живу! Взмах рукой, грациозный поклон. Нарисовав в воздухе сложную огненную фигуру, подношу лучину к разлившемуся по столу гоблинскому пойлу. Пах! Вспышка! Еще! Веселое голубоватое пламя бежит вереницей, стекает на пол пылающей струйкой, летит горящими каплями. На столе — причудливые полыхающие узоры, словно таинственные огненные письмена. В моих ушах звучит ритуальный бой барабанов. Руки взлетают вверх, вытащив тугую заколку, освобождают длинные непослушные кудри. Тело, поймав ритм воображаемых тамтамов… Я, конечно, изучала бальные танцы. Но это совсем другое. Это даже не магия! Колдовство? Шаманство? Древнее откровение? Танец огня!

Я — горю! Полыхаю лесным пожаром, лечу к земле стайкой звезд, согреваю теплом домашнего очага, обжигаю яркой вспышкой, рассыпаюсь искрами, сгораю дотла и возрождаюсь из пепла. Пламя на столе танцует вместе со мной, дышит в такт, разгораясь и затихая. В каждом движении, повороте головы, шажке, вдохе — радость, восторг, наслаждение! Огонь полыхает в крови, бежит по венам, зажигая каждую клеточку тела. Как это близко, понятно и естественно! Огнем прижигают раны, на огне готовят пищу, огнем согревают, в огне освящают оружие. Жизнь — горение! Яркое или медленное — кому как суждено, но по-другому это уже и не жизнь! Тление, гниение, умирание.