– Я спрашиваю еще раз, Джибейд, где твой отец?

Он бледен и у него трясутся губы… Странно, но он явно не ожидал от меня таких угроз. Почему он считал, что я буду к нему милостива?! Совершенно не понятно…

– Он не захотел покориться тебе, царевна… Он взял с собой бойцов и ускакал в неизвестном направлении еще рано утром.

– Джибейд, ты считаешь меня такой…

Договорить я не успеваю. Он падает лицом в землю и просит:

– Царевна, выслушай меня наедине!

от этой просьбы оторопели все, не только я… Даже Хасем растерялся настолько, что позволил себе заговорить без спроса:

– Царена, не рискуй, прошу тебя!

Несколько минут я не могу сообразить, что и как нужно сделать. Потом понимаю – он что-то действительно знает, и это знание не предназначено для посторонних ушей. Ну, по крайней мере, с его точки зрения. Немного поколебавшись, я приказываю:

– Хасем, свяжи ему руки и ноги и пусть его внесут в палатку. И проследи, прошу тебя, чтобы никто не смог подслушать разговор.

Очень нехотя, морщась и всячески давая понять, что ему это не нравится, Хасем вяжет Джибейда. Вяжет так, что я понимаю – развязать это будет невозможно, проще – перерезать. Все это время «сестра стоит на коленях под палящим солнцем и не поднимает на меня глаз. Я физически ощущаю волны ненависти и злобы.

Кресло заносят в палатку, я сажусь и у моих ног четверо солдат с трудом укладывают Джибейда. Помогают ему сесть и выходят. Последним, укоризненно глядя мне в глаза выходит Хасем. Я жду несколько минут, пока все они спустятся к подножию холма. Почему-то мне очень-очень хочется скрыть нашу беседу. И это странно. Тело царевны давно стало моим, конечно, некоторые жесты остались, но владела я им полностью. Но это желание тайны – совершенно точно не моё!

Наконец я приказываю:

– Говори!

Воин смотрит мне в глаза, не отводя взор, облизывает пересохшие пухлые губы, чуть откашливается и говорит:

– Любимая, ты же сама этого хотела!

Я слушаю Джибейда и, не смотря на жару, по коже бегут мерзкие холодные мурашки. Я молчу и боюсь себя выдать, мне кажется, что с первого же моего слова он поймет, как я растеряна. А он упрекает меня и требует свободы!

– Любимая, ты же сама хотела смерти отца! Я же уговаривал тебя подождать, но ты никогда не была терпеливой! Я не понимаю, почему ты так и не приказала убить мою жену! Ты сама сказала, что возьмешь это на себя… А я, конечно, не мог этого сделать… Меня не понял бы даже мой отец. Что ты молчишь?! Я готов был пойти против его воли и женится на тебе! Мы бы правили вместе, скинув его власть… Почему не прикажешь солдатам развязать меня?!

На миг я закрываю глаза… Все мои представления о бедной, обижаемой сестрой, девочке-ромашке перевернулись в одно мгновение. Более того, я понимаю, что Джибейд не врет… Если вспомнить, что царевна готовила себе путь к отступлению с помощью Сефу, передавала ему деньги и украшения, то становится понятно – эта девица предусмотрела разные варианты событий. И была готова к любому из поворотов. Не знаю, что именно пошло не так, и почему ее сестра еще жива, но… Но что теперь делать с этими знаниями?!

Несколько минут я сижу на стуле, молчу, думаю, а Джибейд все настойчивее уговаривает меня развязать ему руки и казнить сейчас его жену…

Я встаю и выхожу из палатки. Внизу стоит Хасем и не отрываясь смотрит на выход. Маню его рукой и спускаюсь до середины холма. Там мы и встретились.

– Царевна?!

Здесь нас не услышат ни Джибейд, ни солдаты внизу.

– Хасем, этот воин говорит чудовищные вещи. Я хочу, чтобы ты зашел со мной и заставил его все повторить. Я не знаю, что делать и что думать… Но подозреваю, что он говорит правду о Инеткаус.

– Я зайду, госпожа… Но, клянусь, этот змей зря льет яд в твои уши!

– Хасем, ты знал, что Инеткаус готовила побег в другую страну? И что Сефу выносил для нее деньги и подарки фараона, чтобы обеспечить ее там?!

– Это ложь, госпожа! Я бы знал!

– Это – не ложь. Об этом мне сказал сам Сефу. Я думала, что царевна делала это от страха. Но, оказывается – нет! Он честный человек и понял, что я не помню про эти богатства. И напомнил мне. Ты всегда можешь уточнить у него.  Пойдем, Хасем. Я действительно не понимаю, что нужно делать…

Хасем поднялся со мной.

Увидев, что в палатку я вошла не одна, Джибейд взбесился и начал упрекать меня в предательстве. Хасем молчал, только по скуле гуляла выпуклость мышц… Выслушав эту эмоциональную вспышку, он начал задавать вопросы, а когда Джибейд попробовал отказаться отвечать, достал нож и прорезал ему кожу на горле. Не сильно, но меня затошнило. Стоило огромных усилий взять себя в руки и держать лицо.

Я собралась с духом и сказала:

– Послушай меня внимательно, Джибейд. Сейчас ты ответишь на все вопросы. Так надо. Ты останешься жить, я обещала. Но если ты хоть раз в жизни откроешь рот и проговоришься – тебя казнят. А сейчас – отвечай!

Он все смотрел в мои глаза, все что-то искал и пытался понять. Потом сник… На вопросы Хасема отвечал без эмоций, совершенно равнодушно.

Царевна Инеткаус смотрела на него. Просто смотрела ему в глаза. Часто. При всех встречах. Всегда улучала минуту и смотрела. Это волновало… Однажды, совершенно случайно, она вышла в сад, когда он сидел в одной их виноградных беседок. Только что состоялся тяжелый разговор с фараоном и другими военными, результатом Джибейд был недоволен и обдумывал, как перевернуть ситуацию в свою сторону. Он хотел добиться другого приказа фараона. Царевна заговорила сама. Много нежных слов о том, как повезло с мужем сестре, как он умен и красив. Черный немой нубиец за ее спиной возвышался молчаливой горой и на его фоне она казалась удивительно беззащитной и прекрасной.

Так они начали встречаться.

Постепенно царевна стала все чаще жаловаться на фараона, на то, что ей подыскивают мужа и она этого не перенесет…

Хасем сидел на полу и слушал всё это. Слушал, как царевна ненавидела своего отца, как она разрабатывала план убийства, как она обещала Джибейду выйти за него замуж…

Я боялась посмотреть в лицо Хасему.

Да, конечно, моей вины здесь не было, но почему-то от этого не становилось легче…

Больше всего меня потрясло то, что даже в момент крушения своего идеала Хасем не забыл о своих обязанностях. Выяснив, куда именно и когда сбежал Серапис он вышел из шатра и отправил за ним погоню. Никаких сантиментов – его было приказано убить на месте и привезти голову. Потом вернулся и выяснял еще какие-то подробности у Джибейда…

А я с трудом боролась со сном. То ли потрясение оказало на меня такое действие, то ли я заболела, но я почти засыпала сидя.

– Царевна?